Выбрать главу

Постоянное глумление над щедростью Алексия еще больше укрепило невысокое мнение византийцев о жителях Запада.

Если знать проявляла высокомерие, то рыцари были еще хуже. В присутствии императора обычно полагалось стоять, но вместо этого один из людей Годфри растянулся на троне Алексия, настолько грубо нарушив протокол, что в другое время это могло бы привести к войне. Алексий оскорбление частично проглотил, но, когда другой крестоносец мягко укорил нарушителя, упрямец не только отказался встать, но и оскорбил императорскую честь.

Норманны, еще совсем недавно открытые враги империи, тоже могли вести себя невыносимо, но, к счастью, Боэмунд, благодаря своим амбициям, жестко держал их в узде. Чтобы снять напряжение, главнокомандующий норманнов приказал армии встать лагерем в нескольких милях от города, а в столицу отправился с небольшой охраной. Его деловая встреча с Алексием была сколь вежливой, столь и короткой. Когда его попросили дать клятву, он, не колеблясь ни минуты, присягнул на верность императору, обязавшись считать его своим верховным правителем, и согласился возвратить ему все отвоеванные территории. А встав, льстиво попросил называть его Великим слугой Востока.

Алексия эта просьба поставила в неудобное положение. В отличие от большинства раздаваемых им титулов, внушительно звучавших, но лишенных реального наполнения, тот, о котором просил Боэмунд, представлял собой один из самых могущественных постов во всей империи. Великим слугой называли главнокомандующего всеми имперскими силами в Азии. Этот титул де факто превратил бы Боэмунда в предводителя крестового похода, а в перспективе и в соперника самого императора.

Поставить Боэмунда во главе большей части имперских войск конечно же представлялось делом немыслимым, поэтому Алексий, вынужденный отказать в первой же просьбе, высказанной его новым вассалом, оказался в щекотливом положении. Он тактично возразил, что для этого сейчас не самый подходящий момент, но смутно намекнул, что означенный титул князь может заслужить надлежащей комбинацией преданности и храбрости. После нескольких шуток и обещания Алексия послать армии Боэмунда подкрепление и припасы варяг ушел и вернулся к своему войску.

Боэмунд пришел к выводу, что добился значительного успеха. На самом деле он совсем не думал, что его назначат Великим слугой, но теперь наверняка знал: этот отличительный титул не даруют ни одному другому принцу. Более того, когда император действительно пришлет подкрепление и припасы, ему будет гораздо проще убедить других крестоносцев в том, что их с Алексием объединяет особое согласие и взаимопонимание.

Единственное, что теперь омрачало их ровные отношения, было поведение вспыльчивого племянника Боэмунда Танкреда, который буквально встал на дыбы, узнав, что ему тоже предстоит дать клятву. Когда ему в конечном счете пришлось предстать перед императором, он сделал это с большой неохотой. Когда же после него присягу принесли несколько дворян помельче, Алексий преподнес каждому из них дары, уточнив: если они не понравятся, достаточно будет лишь сказать, что именно хотелось бы получить.

Танкред, видимо вдохновленный бесстрашием дяди, подношения отверг, взамен выразив желание заполучить императорский шатер, набитый золотом.

По сути, это было даже хуже, чем просить титул Великого слуги. Шатер служил символом власти императора и зримым напоминанием его могущества. Как и все, что так или иначе ассоциировалось с троном, он характеризовался немалым размахом и для походного шатра располагался слишком близко к дворцу. Один из современников в своих летописях называл его «городом с атриумом, окруженным башенками», и его потеря в бою приравнивалась к потере императорского дворца. Основой для него послужил знаменитый банкетный шатер Александра Великого – он был оборудован складной мебелью и мог вместить до пятисот человек[49].

Алексий, вероятно ожидавший, что у него попросят какую-нибудь безвкусную безделушку или титул, пришел в изумление, но тут же взял себя в руки. Он холодно спросил Танкреда, на чем тот повезет этот дар – ведь для транспортировки шатра обычно требовалось два десятка груженых под завязку верблюдов, – а потом незаметно втоптал весь крестовый поход в грязь. «Шатер наверняка пойдет за тобой сам благодаря божественной воле», – сказал он. И при этом предупредил Танкреда, что Эзопова осла погубила львиная шкура – напомнив известную басню о том, как осел хоть и вырядился львом, но все равно не смог выдать себя Царем зверей. «Заслужи собственный шатер и пусть о тебе говорят твои действия и поступки, – продолжал он, – пока ты молчал, я считал тебя умным, но открыв рот, ты проявил себя дураком». Их разговор император закончил горьким упреком: «Ты не заслуживаешь быть мне ни другом, ни врагом[50]».

вернуться

49

  Шатер Александра был еще больше – в нем было девяносто кроватей, сто диванов и огромная приемная, по некоторым данным, способная вместить до десяти тысяч человек.

вернуться

50

 Норманнский летописец утверждает, что на самом деле Алексий был тронут благородством души Танкреда, а эти слова произнес из страха. И при этом приводит ответ Танкреда, вряд ли способный произвести особое впечатление: «А я полагаю, что вы заслуживаете быть врагом, но никак не другом».

полную версию книги