Лондон недолго наслаждался покоем. Нападения данов продолжались в течение всего X века. Городу, защищенному стенами, удавалось отбить большинство из них, но нередко от захватчиков приходилось откупаться, выплачивая так называемые датские деньги. В 1002 году Этельред, прозванный Неразумным (978–1016), попытался положить нападениям конец, повелев убить всех данов в своих владениях. Одной из погибших в «резне в День святого Брайса» стала сестра короля Дании Свена Вилобородого, самого выдающегося из вождей викингов той эпохи. Свен был не из тех, кто после подобного склонился бы к миру.
Из английских поселений только Лондон смог оказать данам вооруженное сопротивление, но и он пал перед Свеном. В 1014 году Этельред попросил Олафа II, короля христианской Норвегии, не питавшего к Дании дружеских чувств, помочь в отвоевании столицы. Викинги Олафа, по легенде, вырвали сваи Лондонского моста и разрушили мост, что позволило его кораблям пройти выше по течению и отвоевать город у Свена. История о разрушении моста ради освобождения Лондона, возможно, легла в основу популярного английского детского стишка «Лондонский мост падает» (London Bridge is Falling Down). В одной норвежской саге стишок продолжается так:
Но Лондон оставался уязвимым, и в 1015 году Кнут, сын и наследник Свена, вторгся в Британию с большим войском, а год спустя вступил в Лондон и стал королем Англии (1016–1035). Город стал частью скандинавской империи Кнута и оставался ею до его смерти.
Для королей Англии саксонского происхождения политической столицей был Винчестер – там они короновались, там их хоронили, там они держали казну. При Кнуте вперед вырвался Лондон. Благодаря активной торговле он стал финансовым центром, в том числе налоговым; здесь же чеканилась монета. Лондон финансировал и войско Кнута. В свою очередь, торговля с Балтикой и Скандинавией процветала; купеческие корабли, проплыв через Северное и Балтийское моря, заходили в крупные реки Руси, спускаясь затем к Киеву, попадая в Черное море, доплывая до Византии.
Империя Кнута была христианской и лояльной Риму. Предполагается, что число лондонских церквей ко времени смерти монарха достигло двадцати пяти; в их число, вероятно, входило и шесть церквей, позднее посвященных освободителю города Олафу – норвежскому королю, причисленному к лику святых, а также церковь Святого Мученика Магнуса (сына Олафа). Название улицы Тули в Саутуорке восходит к искаженному названию церкви Святого Олафа. Название церкви Святого Климента Датского, возможно, связано с тем, что некогда это была церковь датского гарнизона или датских купцов, живших за пределами стен, в Олдвиче. Эти имена, словно редкие вспышки, освещают минувшую эпоху иноземных правителей, когда Лондон располагался далеко на периферии новой империи.
Новый город на западе
После смерти Кнута, наступившей в 1035 году, корона в конечном итоге перешла к его пасынку Эдуарду Исповеднику (1042–1066). Эдуарда воспитала во Франции мать Эмма Нормандская, жена сначала Этельреда (отца Эдуарда), а затем Кнута. Для лондонцев Эдуард был таким же чужаком, как и Кнут. Он говорил на нормандском диалекте французского языка и привез с собой обычаи и моду Нормандии, в которой вырос. Но самое главное, он сделал своей резиденцией не саксонский Лондон, а небольшое бенедиктинское аббатство (настолько небольшое, что его называли monasteriolum, в переводе с латинского «монастырёк») выше Олдвича по течению Темзы, на болотистом острове Торни.
Здесь Эдуард построил «западную церковь» (west minster) в новом романском стиле, а в качестве архиепископа Кентерберийского привез Роберта из нормандского аббатства Жюмьеж. Церковь имела в длину 98 метров и была больше всех известных нормандских церквей того времени. Рядом с церковью был возведен новый монастырь, а к востоку от него Эдуард построил для себя и своего двора дворец с видом на реку. Прежний королевский квартал в старом Лондоне близ собора Святого Павла был отдан монастырю Святого Мартина – Сент-Мартин-Ле-Гранд, основанному около 1056 года. Именно это решение – вынести центр власти над Англией за пределы Лондона – оказалось самым важным в истории города. Оно создало своего рода вторую столицу – средоточие политической власти, отделенное от местопребывания коммерции и торговли. Подобное разделение франкоговорящего двора и англо-датского торгового центра неизбежно должно было привести к конфликту – и вскоре конфликт разгорелся.
13
Автор цитирует весьма вольный перевод на английский язык отрывка из сборника саг «Круг Земной» Снорри Стурлусона, опубликованный в еженедельной развлекательной газете The Mirror of Literature, Amusement, and Instruction («Зерцало литературы, развлечения и учения») в 1823 году. Судя по всему, автор перевода сознательно отталкивался от известного ему с детства стишка. Для сравнения – русский перевод того же стихотворного отрывка из «Круга Земного», выполненный в соответствии с отечественной традицией перевода древнескандинавской поэзии: «Орешник пороши / Стрел, мосты разрушив / Лундуна, владенья / Вы отвоевали. / Потрудились в битве / Славно тарчи, старой – / Рос шум Грима – стали / В прах стирались жала. (Пер. О. А. Смирницкой, цит. по: