Из этих документов видно, что символами правильного поведения служили компас и квадрат. Устраивая свою жизнь с их помощью, человек приобщался к тайному знанию. Наиболее же древним наименованием бога в Китае было Первый Строитель, или, как говорят масоны, Великий Архитектор Вселенной».
Как утверждает тот же самый исследователь, «сегодня мистерии этих древних верований утрачены или в лучшем случае смысл их затуманен, хотя и встречаются попытки их возрождения в конкретной деятельности существующих Братств, использующих разнообразные ритуалы и знаки, якобы пришедшие из глубокой древности».
Отрывки из древнекитайских классических текстов о масонской символике искусства можно цитировать бесконечно. Они показывают, что у весьма древних народов, живших задолго до христианской эпохи, существовали попытки улучшить ремесло каменщиков с помощью символического учения, с течением времени забытого или не поддающегося расшифровке[2].
ДРЕВНИЕ МИСТЕРИИ
Неизвестно, в какой стране впервые появились мистерии, тайные культовые мероприятия. Предполагают, что самыми древними были таинства, посвященные Осирису и Изиде в Египте. Самыми распространенными считаются орфические, вакхические или дионисийские, а также элевсинские, самофракийские, кабирские и митраистские мистерии.
Элевсинские мистерии, широко известные в Греции, проводились ежегодно во время праздника, посвященного Церере в Элевсине. Сначала посвящаемых допускали в нижние элевсинии, после чего они получали наименование мистов. Выдержав двенадцатимесячное испытание, они вторично приносили клятву хранить тайну и подвергались второму испытанию. Их вводили в самую отдаленную часть храма, где они могли видеть то, что не дозволялось никому другому, кроме эпоптов.
Заметим, что, хотя мистерии, существовавшие в разных странах, отличались разнообразием форм, очевидно, что между ними существовало и огромное сходство. Все церемонии инициации по форме представляли собой погребальный обряд. Они прославляли смерть и воскресение некоего почитаемого существа, которым мог быть герой, бог или посвященный ему смертный.
Схожесть между смертью и инициацией подтверждается отрывком из древнего описания Стобия:
«Никто не может оставаться безучастным и безразличным к смерти, равно как и к посвящению в Великие таинства. Первая стадия сопровождается не чем иным, как ошибками и неуверенностью, работой, блужданиями во тьме.
Теперь же, находясь на границе смерти и инициации, все внушает ужас, страх и испуг. Когда все завершается, возникает чудесный и божественный свет, совершенный по своей сути. Посвященные теперь свободны, коронованы и торжествуют. Они могут существовать, как хотят, в мире блаженства».
«Появляющийся в элевсинских таинствах свет является главным символом инициации, поскольку, по представлениям древних, обряд поддерживал именно божественный свет жизни».
В современных исследованиях установлено, что поклонение единому Богу выросло из многобожия языческой мифологии и великолепие лучей Солнца, поднимающегося на востоке, идеализировалось в образе Божества. Соответственно, запад, где исчезало его великолепие, стал восприниматься как сторона смерти.
Тем не менее сомнительно, чтобы последние или искаженные мистерии сильно контаминировались и фальсифицировались. Во всяком случае, нельзя отрицать создание оригинальных форм, противоположных ранним оргиям. Очевидно, что те, кто проходил инициации в древних или чистых мистериях, обучались вере не только в провидение, но и в будущее перерождение.
Несомненно, и за языческими, и за христианскими празднествами скрывается тайна, которую ни одно описание полностью не выявляет. Кажется, что со временем к мистериям добавлялись новые элементы, ранее им не свойственные. Сказывалось влияние развивающейся философии и особенно постоянных сношений с Египтом и Востоком. Известно, что греки многое заимствовали от египтян и персов, практически каждый выдающийся философ побывал в их святилищах.
2
Современную точку зрения см.: