Жильбер Ласко[7] полагает, что мужчины, грезя о женщине, в действительности мечтают о чем-то влажном, текучем. Кстати, героини далеко не всегда напуганы так сильно, как следовало бы. Вспомним «Купание Дианы» Клуэ. Тугая, кокетливо отставленная попа богини превосходно себя чувствует в гуще леса, среди резвящихся сатиров. Или полотно «Тепидариум» (так назывался теплый бассейн в античных термах), принадлежащее кисти одного из представителей школы Фонтенбло: незваного гостя на картине нет, женские ягодицы наслаждаются купанием в одиночестве. Заметим, кстати, что теплый зад выглядит намного привлекательнее зада замерзшего — тот поджимается, только что не становится вогнутым, словно отказывает вам. Попка, которой тепло, отдается свободно, по доброй воле, она набухает, как губка.
Ренуар говорил: «Обнаженная женщина может выходить из моря или вставать с кровати, носить имя Венера или зваться Нини — все равно ничего лучше в мире не существует». Очень похоже на замечание в «Пире» Платона: на свете есть две Афродиты: старшая (небесная) и младшая, которую мы именуем земной или «пошлой». Увы — различить их бывает очень нелегко. Дега, например, с обезоруживающей естественностью наблюдал за прелестными попками в ванных комнатах. Иногда кажется, что он залезал на стул или выглядывал из-под стола, стремясь под самым выгодным углом рассмотреть все эти округлости, чтобы потом запечатлеть на холсте фантастические изгибы женского тела. «Я изображаю женщин напрочь лишенными кокетства, — говорил художник, — как животных, старательно приводящих себя в порядок». Что именно они делают? Моют руки, чистятся, расчесывают волосы, приседают, вытираются — раз, другой, — промокая полотенцем поясницу, шею, другие местечки, и все начинают снова. Попа, совершающая свой туалет, не расположена к мечтательности, ей безразличны любопытные взгляды. Попе ни до кого нет дела. И это весьма досадно. Хотелось бы посмотреть, как она расслабится или разнежится. Но нет. Она не выставляет себя напоказ в самом выгодном свете. Ей на это плевать. Зад земной Афродиты не станет терять время попусту. «Картина, — говорил Боннар, — это крошечный мирок, который должен быть самодостаточным». Именно так. Задница Боннара знает, что она любима. В этом вся разница. Она волнует своей кротостью, наполняя комнату сиянием красоты и беспечности. Совершенно очевидно, что Боннару позировала не проститутка, нанятая за деньги, а Марта, его жена. На картине 1933 года «Обнаженная перед зеркалом» мы видим безыскусную, нежную и застенчивую попку. Ягодицы Марты излучают свет, но мысли ее далеко — она разглядывает себя в зеркале. Откуда эта тревога? Что она предчувствует? Ягодицы написаны в теплых терракотовых тонах, они трепещут и переливаются, как зерна граната. Вот так-то: лицо исчезает, а зад смеется.
Задницы, которые писал Курбе, едва ли принадлежат нимфам. Курбе — олицетворение природной силы, свободы, это чувствуется в его женских образах. Как только не оскорбляли бедолагу! «Основатель школы уродства», «вульгарный живописец» или (по определению Золя) «певец плоти», Курбе действительно стремился вульгаризировать наготу. Его излюбленная модель — крепкая крестьянка с молодым, но очень объемистым, грубым и уже слегка обвисшим задом. Девушки на картине «Купальщицы» (1853) наслаждаются общением, солнечный свет заливает их слишком белые тела, они щурятся от удовольствия. Этот свет на темном фоне выглядит странно, пожалуй, в нем даже есть нечто сатанинское. Императрицу Евгению, посетившую Салон 1853 года, поразили пропорции лошадиных крупов на картине Розы Бонёр. Однако императрице объяснили, что художница изобразила крепких першеронов, а не резвых скаковых лошадок из императорской конюшни. И когда очередь дошла до «Купальщиц», Евгения, указывая на ту из девушек, что надевает сорочку, спросила с лукавой улыбкой: не першеронка ли это? Говорят, Наполеон III, восхищенный остротой, стегнул полотно хлыстом. Злюка Мериме уверял, что эти барышни имели бы большой успех в Новой Зеландии, где человеческие формы ценятся исключительно за то, что могут разнообразить стол каннибалов. Впрочем, все эти колкости не слишком огорчили Курбе, и на Салоне 1868 года он выставил новое полотно — «Источник». Какая задница! Поразительно крепкая и гладкая. Разделяющая полушария щель едва намечена, плоть излучает свет. Юная особа на картине только что разделась, ее филейная часть напоминает идеальный кочан цвет- ной капусты. Сразу и не решишь, что это — чудо или уродств во: ее зад в высоту сантиметров на десять больше всех прочих человеческих задов. Кеннет Кларк[8] пишет о «разгулявшемся донельзя аппетите» и добавляет: «Животная беззастенчивость женщин Курбе придает им античное величие».
8
Кеннет Кларк (1905—1988) — английский искусствовед, профессор Оксфорда, директор лондонской Национальной галереи.