Деятельность Балтийского флота с 1722 по 1725 год ограничивалась только кратковременными практическими плаваниями отдельных эскадр. Приготовление же сильного флота в 1723 году, встревожившее соседние державы, разрешилось мирным переходом Котлинской эскадры в Ревель, под флагом генерал–адмирала, причем авангардней командовал адмирал Петр Михайлов. Кроме того, из Ревеля выходил небольшой отряд в крейсерство, и потом эскадры разошлись на зимовку.
Одним из замечательных морских праздников последних годов царствования Петра Великого был торжественный вывод на Котлинский рейд привезенного из Москвы знаменитого петровского ботика. 11 августа 1723 года маститый «Дедушка русского флота» в первый раз явился перед своим воинствелным потомством. Ботик, буксируемый шлюпками, торжественно проведен был по линии стоящих на рейде 20 кораблей и фрегата. Генерал–адмирал Апраксин занимал в ботике почетное место, Петр правил рулем, на веслах сидели четыре флагмана, и из маленьких пушечек палил начальник морской артиллерии фельдцейхмейстер Отто. При проходе ботика, на каждом корабле его приветствовали салютом из орудий, криками ура, игрою на трубах и барабанным боем, причем флаги и вымпелы приспускались «до дека». Праздник окончился обедом на стенке Котлинской гавани. Впоследствии «Дедушка русского флота» принимал участие в торжественном праздновании годовщин Ништадтского мира.
Вскоре после почетного приема «Дедушки русского флота», на острове Котлине происходило торжество другого рода: 7 октября Петр I положил основание крепости Кронштадт, необходимой для усиления зашиты гаваней и города, который с этого времени начал называться также Кронштадтом. Чертеж крепости составлен был самим Петром I.
В глубокую осень того же 1723 г., с большою поспешностью и с сохранением строжайшего секрета, готовились в Ревеле два фрегата к плаванию в Индийский океан, к острову Мадагаскару. [5]Для объяснения этого странного назначения необходимо заметить, что, незадолго перед этим, обманутое ложными сведениями шведское правительство посылало фрегат с целью завладеть островом Мадагаскар, при помощи укрывшихся там со своими богатствами флибустьеров, [6]в числе которых были и уроженцы Швеции. Командор Ульрих, которому поручено было это дело, прибыв с фрегатом в Кадикс и не найдя там судов, обещанных флибустьерами, возвратился в Швецию; но цель этой посылки и ожидаемые от нее Швецией выгоды сделались известными Петру и возбудили в нем смелую мысль самому воспользоваться счастливой случайностью, ускользающей из рук шведов. Готовящаяся у нас экспедиция поручена была принятому незадолго перед тем в русскую службу шведу вице–адмиралу Вильстеру. В советники ему назначались два русские командира обоих фрегатов, и во всех важных случаях предписывалось действовать с их согласия. Вильстер должен был обещать предполагаемому мадагаскарскому владетелю (начальнику флибустьеров) протекцию России и защиту от всех врагов и даже, если он пожелает, привезти его на жительство в Россию. По исполнении поручения на Мадагаскаре, отряду велено было итти в Ост—Индию и там стараться склонить «великомочного могола» вступить в торговые сношения с Россией. К несчастью, техническая сторона юного флота находилась далеко не в таком состоянии, при котором возможно было осуществление подобного колоссального предприятия. Кроме того, усилению неудачи способствовал дурной выбор судов и спешность их приготовления. В исходе декабря месяца фрегаты вышли в море, но при первом свежем ветре на одном из них оказалась сильная течь, заставившая Вильстера возвратиться в Ревель. Во время же исправления и замены этих судов другими, в феврале 1724 года, Петр, вероятно получивший более верные сведения о положении дела, отменил и самую посылку.
Неудавшаяся Мадагаскарская экспедиция была одною из мер, доказывающих, какое важное значение придавал Петр I развитию торговых сношений России с богатыми странами Азии. Для достижения этой желанной цели отправлен был, под начальством Бухгольца, отряд войск в верховья Иртыша и Бекович в Хиву. Настойчивое преследование той же мысли видно в приобретении береговых провинций Персии и в намерении основать большой торговый город в устье реки Куры. При таком взгляде Петра делается понятным увлечение его представлявшеюся возможностью завладеть Мадагаскаром и, основав на нем русскую военно–морскую станцию, открыть непосредственные морские торговые сношения России с Индией.
5
Эпоха великих открытий XV – XVI вв. и устремлений европейцев на колониальный грабёж вновь открытых земель, особенно в Ост – и Вест—Индии, находила своё запоздалое отражение и в политике русских царей. Русским помещикам и купцам весьма заманчивыми казались сказочные богатства этих стран, рассказы о чём к тому времени широко проникали в Россию. Подготавливаемую экспедицию для захвата острова Мадагаскар надо и рассматривать в этом свете. Дополнительным же моментом было то обстоятельство, на котором останавливается автор, т. е. неудачная экспедиция шведов, которая предшествовала подготовке экспедиции русскими. (Ред.)
6
Флибустьеры составляли на островах Вест—Индии организованное общество морских разбойников, существовавшее около двух столетий и уничтоженное только в исходе XVII века. Спасаясь от сильных преследований французов и англичан, флибустьеры скрывались с награбленными ими богатствами в разных странах, в том числе и на Мадагаскаре.