В начале 90-х годов страны Балтии не располагали значительными вооруженными силами; советские (то есть теперь российские) войска еще присутствовали на их территориях, и в интересах российской государственной безопасности было предполагать, что балтийские республики станут частью «ближнего зарубежья» России — то есть останутся в сфере ее интересов. Не было единодушным и общественное мнение в самих странах побережья: население, скептически относившееся к установлению тесных экономических связей с Западной Европой, резко возражало против вступления в военный блок, который оставался символом противодействия СССР на протяжении десятилетий «холодной войны». Те, кто во всех сомнительных вопросах был склонен принимать российскую сторону, в отношении вступления в НАТО объединялись с теми, кто считал, что в балтийских республиках вообще не должно быть каких-либо вооруженных сил, а также с теми, кто полагал, что страны Балтийского пояса должны быть безъядерной зоной, а также с поклонниками идеи нейтралитета. Однако все правительства балтийских республик после 1991 г., тем не менее, быстро взяли курс на то, чтобы в конечном счете вступить в НАТО, видя в этом цель своей внешней политики. К 1998 г. вопрос о членстве был временно отложен, потому что США разработали Хартию партнерства, где провозглашалось, что Соединенные Штаты одобряют интеграцию балтийских республик в такие европейские и трансатлантические организации, как Евросоюз, ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе), ВТО, и, наконец, в саму НАТО. Партнерство с последней могло смениться на статус полноправного члена Организации в том случае, если новые члены продемонстрируют готовность взять на себя все соответствующие обязанности — то есть увеличат оборонные бюджеты и создадут полноценные национальные вооруженные силы. В то же время члены НАТО, особенно США, прикладывали значительные усилия по вовлечению России в различные мероприятия Организации, чтобы продемонстрировать, что последняя не имеет агрессивных намерений.
Европейская организация, в которую балтийские республики вступили сразу же после обретения независимости, в 1991 г., называлась тогда Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). В 1995 г. она стала Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Созданная в 1975 г. для того, чтобы разрешать споры, прежде чем они перерастут в конфликты, Организация включала более 50 участников и распространяла свой контроль на такие сферы, как вооружения, соблюдение прав человека, защита национальных меньшинств, демократизация, охрана порядка, и различные действия в сфере экономики и охраны окружающей среды. Программы ОБСЕ задумывались как система, предупреждающая государства о том, что те или иные меры могут ввергнуть их в кризис, способный потребовать предотвращения конфликта и кризисного управления. Хотя вступление в СБСЕ/ОБСЕ было логичным шагом, общественное мнение на протяжении последующих десяти лет часто подвергало сомнениям намерения этой организации, когда ее Верховный комиссар по делам национальных меньшинств, Макс ван дер Штул (находился в должности в 1992–2001 гг.), часто посещал страны Балтии и во время этих визитов стремился побудить правительства трех стран к справедливому, с точки зрения ОБСЕ, обращению с русскоязычными меньшинствами в Эстонии и Латвии и более малочисленными меньшинствами в Литве. Особенно негодовали по этому поводу те, кто считал, что национальные правительства должны быть инструментом защиты национальной, то есть эстонской, латышской и литовской, культуры и закрепленных в конституции государственных языков упомянутых стран. Для этих групп населения оскорбительным явился сам факт, что политику их страны по вопросам языка и отношения к меньшинствам могут отслеживать «посторонние». Разумеется, ОБСЕ не могла диктовать внутреннюю политику, однако могла напомнить балтийским республикам, что членство в европейских организациях с соответствующей возможностью получать как консультации, так и экономическую помощь влечет за собой необходимость подчиняться существующим международным нормам и что отчеты ОБСЕ неизбежно будут изучаться другими организациями, не занимающимися напрямую вопросами защиты меньшинств.