Она заорала:
— Ведьма! Ворона! Вон з моей кухни! Вон з моего дома.
— Это не твой дом! Это дом моей матери! — завопила я в ответ.
В кухню вбежал отец:
— Надежда, чого ты суешь нос? Ето не твое дило!
— Папа, ты сумасшедший. Сначала ты разрешил Валентине растренькать все твои гроши. Потом — одолжи мне сто фунтов. Одолжи пятьсот фунтов. А сейчас говоришь, чтобы я не совала нос. Одумайся!
— Я просив одолжить грошей. Я не просив совать носа. — Он стиснул зубы. Сжал кулаки. Весь затрясся. Помню, раньше это вселяло в меня ужас, но сейчас я была выше ростом.
— Папа, почему я должна давать тебе гроши на эту загребущую, лживую, размалеванную… — «Суку, суку, суку!» — хотелось мне выкрикнуть. Но это слово так и не слетело с моих феминистских уст.
— Вон отсюда! Вон, и шоб я тебя больше не бачив! Ты мине не дочка, Надежда! — Он уставился на меня пустыми безумными глазами.
— Прекрасно, — сказала я. — Мне так даже лучше. Кому нужен такой папаша? Лапай свою грудастую жену, а меня оставь в покое.
Я собрала вещи и помчалась к машине. Через несколько минут за мной вышел Майк.
Когда мы выбрались из Питерборо и поехали по трассе, Майк в шутку сказал:
— Ну у тебя и семеечка!
— Заткнись! — рявкнула я. — Заткнись и не суй нос!
Потом мне стало стыдно. Я поддалась всеобщему безумию. Мы ехали домой молча. Майк искал на радиоволнах легкую музыку.
9
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПОДАРКИ
Однажды поздно вечером, вскоре после нашего приезда, Станислав позвонил сестре. Он нашел ее номер в отцовском телефонном справочнике.
— Прошу вас. Зделайте шо-нибудь… ети страшни скандалы… они все время орут… — всхлипывая, говорил он в трубку.
И Вера кое-что сделала. Она позвонила в Министерство иностранных дел. Там ее попросили изложить все в письменном виде. Придя в бешенство, она позвонила мне:
— На сей раз мы будем писать вдвоем и обе поставим свои подписи. Я не желаю, чтобы он стравливал нас между собой. Не желаю, чтобы ты оставалась у него на хорошем счету только потому, что ни черта не делаешь, а я все беру на себя, и он в конце концов вычеркнул меня из завещания.
— Может, я вначале ему позвоню? — сказала я. — Попробую узнать, что там у них происходит. Я не хочу совершить что-нибудь такое, в чем мы обе потом будем раскаиваться. — Я чувствовала себя виноватой в том, что не уследила за ним.
Я позвонила отцу. Вначале услышала в трубке треск, а потом его учащенное дыхание:
— Алло? А, Надежда. Добре, шо позвонила.
— Что-то случилось, папа?
— Нелады з Валентиной. Некотори проблемы. Сичас она веде себя так, будто меня не любе… говорить, шо я прымитивне существо… тварь ползуча, котору треба роздавить… прыдурок, которого треба запереть на замок… здохляка… ну и так далее. — Он говорил бессвязно и много кашлял. Голос у него был хриплый — отец мучительно выдавливал из себя все эти слова.
— Эх, папа, — я не знала, что и сказать, но он расслышал упрек в моем голосе.
— Конешно, не она одна в етом винувата. В нее серьезный стресс из-за отсрочек у Министерстве. Ну и потом, она дуже багато роботае: днем у больнице, а вечером у готеле. Она устае, а когда она уставша, то очень роздражительна.
Меня переполняла злоба — злоба на нее и на него.
— Папа, это было с самого начала всем ясно. Всем, кроме тебя.
— Не кажи Вере, добре? А то она скаже…
— Папа, Вера обо всем знает. Ей позвонил Станислав.
— Станислав звонив Вере?
— Он плакал в трубку.
— Погано. Дуже погано. Ладно, хай буде шо буде… до апелляции мы останемся умеете… а потом они уидуть и оставлять меня у покое.
Но мы с сестрой решили больше не испытывать судьбу. Я набросала письмо в иммиграционную службу Министерства иностранных дел в Лунархаусе, Кройдон, изложив историю женитьбы Валентины с моим отцом и ее связи с Бобом Тернером. Я больше не строила из себя добрую либералку. Описала жилищные условия, упомянув о раздельных кроватях, и подчеркнула, что брачные отношения не осуществлялись, поскольку я полагала, что, согласно официальной точке зрения, целью брака является проникающий секс. Я была довольна чопорным тоном своего письма.
В начале сего года миссис Дубова получила вторую шестимесячную визу и в апреле въехала через Рамсгит в страну. Она снова остановилась в доме мистера Тернера. В июне она обвенчалась с моим отцом в церкви Непорочного зачатия в Питерборо.
После свадьбы миссис Дубова не переехала к моему отцу, а осталась жить на Холл-стрит в доме мистера Тернера. По окончании школьного триместра миссис Дубова (ныне Маевская) и Станислав переехали в дом моего отца. Тем не менее супруги спали в разных комнатах и никогда не осуществляли брачных отношений.
Поначалу нам казалось, что все идет нормально. Мы думали, что, если даже миссис Дубова (ныне миссис Маевская) и не любит нашего отца в романтическом смысле, она хотя бы проявит заботу о немощном старике. Тем не менее уже через несколько месяцев все пошло из рук вон плохо.
Когда я составляла письмо, меня ужасно мучила совесть и в то же время я почувствовала тайное, сладкое облегчение. Это напоминало Иудин поцелуй в Гефсиманском саду — блаженное сознание собственной безнаказанности. Отец никогда об этом не узнает. Майк с Анной тоже. Валентина догадается, но никогда не узнает наверняка.