— Почему она вышла за него? — спросила я Веру. Миссис Эксперт-по-разводам и миссис Понаехали-тут-всякие обменивались новостями по телефону, и наша беседа приобрела задушевный характер. От женитьбы отца на Валентине мы перешли к женитьбе наших родителей, я заметила, как приоткрылась дверь в прошлое, и мне захотелось ее подтолкнуть.
— Это произошло после того, как в Севастополе погиб капитан подводной лодки. Наверное, мама испугалась, что останется одна. Время было тревожное.
— Какой еще капитан подводной лодки?
— Он служил на Черноморском флоте. И она была с ним помолвлена.
— Мама была помолвлена с капитаном подводной лодки?
— Разве ты не знала? Это была любовь всей ее жизни.
— Не папа?
— Как ты могла такое подумать?
— Не знаю, — прохныкала соплячка, — мне никто обэтом не рассказывал.
— Иногда лучше не знать.
Старшая Сеструха с лязгом захлопнула дверь в прошлое и повернула ключ в замке.
11
«АНДЕДУРЕС»
Назначили дату обжалования решения иммиграционной службы относительно Валентины. Внезапно отец осознал, что не такой уж он и беспомощный. Суд должен был пройти в апреле в Ноттингеме.
— Я не пойду, — сказал папа.
— Нет, пойдешь! — отрезала Валентина.
— Идь сама. Нашо мине ихать у Ноттингем?
— Дурень ты! Если ты не пойдешь, бюрократы з миграционки спросять: а де ваш муж? Чого вы без мужа?
— Скажи бюрократам, шо я больный. Скажи, шо я не захотив ихать.
Валентина посоветовалась с юристом в Питерборо. Тот сказал ей, что она сильно скомпрометирует себя, если ее муж не приедет, — разве только она представит доказательства его болезни.
— Ты больный на голову! — сказала Валентина отцу. — Од тебя одни неприятности. Одни самошедши розговоры та цьомкання. Тебе ж уже висемдесят чотыре года! Треба одвести тебя до врача!
— Я не больный! — сказал отец. — Я поэт и инженер. Между прочим, Валентина, ты должна помнить, шо усяки недалеки люди даже Ницше считали самошедшим. Мы сходим до доктора Фиггис. И она тебе скаже, шо я не больный на голову.
Деревенский врач — тихоголосая женщина, чуть-чуть до пенсии, — лечила мать и отца целых двадцать лет.
— Добре. Сходим до доктора Фиггис. И я розскажу доктору Фиггис про оральносекс, — сказала Валентина. — (Что-о? Оральный секс? Мой отец?)
— Не-не! Валя, почому ты должна усем об етом розсказувать? — (А мне об этом рассказывать можно!)
— Я розскажу ей, шо мой висемдесятчотырехлетний муж хоче заниматься оральносексом. Шо у него не стоить, а он хоче робить оральносекс. — (Умоляю тебя, папа, мне аж дурно стало.)
— Будь ласка, Валенька.
Валентина смягчилась. Но взамен они должны были пойти к другому доктору. Валентина и миссис Задчук запихнули отца в Дерьмовую Машину. Они так спешили попасть на прием, пока отец не передумал, что застегнули его пиджак не на те пуговицы и перепутали правый ботинок с левым. Вместо очков для дали на нем так и остались очки для близи, и поэтому все расплывалось у него перед глазами: струи дождя, работающие «дворники», запотевшие стекла и мелькавшие за ними заборы. Валентина сидела впереди и вела машину как попало — под стать самоучке, а миссис Задчук сидела сзади, тесно прижавшись к Николаю — на тот случай, если он надумает открыть дверь и выпрыгнуть. Так они и мчались по узким деревенским улочкам, разбрызгивая воду в лужах и вспугивая фазанов, которые разбегались как угорелые.
Они повезли его не к доктору Фиггис в местную поликлинику, а в соседнюю деревню, где находился ее филиал, укомплектованный другим персоналом. Ожидали увидеть индийца средних лет, но их приняла его заместительница. Доктор Поллок оказалась молодой, рыжеволосой и очень симпатичной женщиной. Отцу не хотелось обсуждать с ней свои проблемы. Он близоруко пялился на нее сквозь запотевшие очки для чтения и пытался незаметно переобуть ботинки. Говорила в основном Валентина. Она была уверена, что эта молодая женщина отнесется к ней с сочувствием, и обстоятельно рассказала о странном поведении отца — о его кашле, яблоках-«тосиба», монологах о тракторах и настойчивых сексуальных домогательствах. Доктор Поллок пристально посмотрела на отца, обратила внимание на перепутанные ботинки, вытаращенные глаза, неправильно застегнутый пиджак и задала ему несколько вопросов:
— Как долго вы находитесь в браке? Испытываете ли сексуальные проблемы? Почему пришли ко мне на прием?
На все вопросы отец отвечал: «Не знаю». Потом повернулся к Валентине и с мелодраматическим пафосом воскликнул:
— Потому шо она меня привела! Изверг рода человечеського!
Доктор Поллок отказалась писать в иммиграционную службу о том, что отец серьезно болен и не может присутствовать на суде. Но выписала ему направление к психиатру-консультанту в районную больницу Питерборо.
— От бачиш! — ликующе сказала Валентина. — Врачиха сказала, шо ты самошедший!
Отец промолчал. Он ждал совсем другого результата.
— Ты считаешь меня самошедшим, Надя? — спросил он меня на следующий день по телефону.