Мятеж Бакингема и Генрих Тюдор
В чем бы ни убедил себя Ричард в 1483 году, многие современники, похоже, его уверенности не разделяли. Ко времени отъезда Доменико Манчини из Лондона в середине июля принцы в Тауэре уже исчезли из поля зрения народа, а к осени многие говорили об их убийстве. Конечно, для Ричарда устранение Эдуарда V и его брата, герцога Йоркского, представляло собой необходимость, но вместе с тем это было варварством, отвращало подданных и осложняло для них принятие его как законного и полноправного короля. После коронации Ричард приступил к обычному для государей объезду королевства: через долину Темзы в Глостер (где компанию ему составил герцог Бакингем, возвратившийся в свои поместья из Уэльских марок), затем — в земли герцогства Ланкастерского в центральных областях и, наконец, в Йорк, куда королевский двор прибыл 29 августа.
Ричард провел в городе три недели, возвел сына в достоинство принца Уэльского, но даже в момент триумфа оставались факторы, неумолимо напоминавшие о проблемах, мешавших легитимации его правления. К примеру, архиепископ Ротергэм, совсем недавно освобожденный из заключения, на церемонии отсутствовал. Пришли тревожные известия о заговоре, задуманном Елизаветой Вудвилл и Маргарет Бофорт, графиней Ричмонд и матерью Генриха Тюдора. Ко времени выступления Ричарда на юг из Йорка мятеж распространился настолько, что в нем оказался замешан вчерашний союзник — герцог Бакингем, которого, по всей вероятности, склонил к участию в заговоре сидевший у него в плену Джон Мортон.
Вовлечение в заговор неустойчивого Бакингема стало неприятным сюрпризом и прямой пощечиной Ричарду, но еще показательнее была позиция многих бывших слуг из окружения Эдуарда IV — сэра Джона Фогга, сэра Джона Чейнея, сэра Ричарда Гилдфорда, сэра Джайлса Добени и Уильяма Брэндона. Их участие в мятеже сигнализировало о чрезвычайно слабой поддержке Ричарда и служило мерилом того, насколько способ узурпации им власти (вместе с растущей вокруг уверенностью в его причастности к убийству сыновей Эдуарда IV) ставил короля за рамки приемлемого политического поведения. Согласно Кроулендской хронике, заговорщики обратились с просьбой к Генриху Тюдору взять в жены Елизавету, старшую дочь Эдуарда IV, и оспорить трон Ричарду, будучи истинным наследником дома Йорков [134].
Вспыхнувший 10 октября мятеж с треском провалился. Мятежи в Кенте, Уилтшире и на юго-западе не были согласованы и не смогли привлечь народ. Такие влиятельные вельможи, как барон Джон Кобэм в Кенте и Джордж Талбот, граф Шрусбери, в центральных областях, к мятежникам не примкнули. Очень существенно, что барон Томас Стэнли, женатый на Маргарет Бофорт, выступил на стороне Ричарда — вероятно, по причине участия в мятеже герцога Бакингема. Герцог показал себя человеком ненадежным, и мало кого вдохновляло его желание занять престол.
Ричард прибыл в Солсбери в начале ноября. Бакингем, поднявший свое знамя в Эксетере 18 октября, оказался в скверном положении: дорогу в Уэльс перекрыли наводнения, и скоро от вельможи сбежали даже собственные слуги. 2 ноября он был казнен в Солсбери, а король продолжил продвигаться в западном направлении. Генриха Тюдора, с опозданием отплывшего из Бретани не ранее 30 октября с отрядом в полтысячи человек, прибило к берегам штормами в Плимуте. Завидев на суше солдат Ричарда и узнав о казни Бакингема, Генрих счел за лучшее развернуть свою небольшую эскадру и отправиться назад в Бретань. Ричард отбил серьезную угрозу своей власти, но при этом продемонстрировал слабость собственного положения. Довольно скоро около пятисот английских изгнанников, в том числе маркиз Дорсет и многие придворные из окружения Эдуарда IV, отбыли в Бретань, спеша принести присягу Генриху.
Родившийся в 1457 году Генрих Тюдор, сын Эдмунда Тюдора, графа Ричмонда, и Маргарет Бофорт, был маловероятным претендентом на престол. Его отец, приверженец династии Ланкастеров, приходился сводным братом Генриху VI, а мать была праправнучкой Джона Гонта. Генрих жил изгнанником в Бретани с июня 1471 года, когда вместе с дядей, Джаспером Тюдором, бежал из Англии после победы Эдуарда IV. Репутация Тюдора как приверженца дела Ланкастеров могла в принципе превратить молодого человека в знамя оппозиции — врагов Йоркской партии и Эдуарда IV, хотя особых свидетельств серьезного отношения к нему как к возможному королю не находится.