20-е и 30-е годы были периодом тяжких усилий Германии и Австрии добиться сносного существования. Англия и Франция категорически не соглашались принимать во внимание эти непреодолимые трудности, а тем временем подрастало новое поколение немцев, накопивших огромный заряд ожесточения. Династия Гогенцоллернов[78] завершилась бегством последнего кайзера в Голландию в ноябре 1918 года, после чего последовали попытки республиканского устройства. В этой главе невозможно подробно изобразить конвульсии и неизбежное банкротство Германии и непоколебимую решимость Франции применять самые жестокие санкции, предусмотренные мирным договором. Немцев надо держать под каблуком — такой была идея президента Пуанкаре. Последовала карательная оккупация германской территории, и в Рур были введены сенегальцы. Под эгидой Франции пытались даже создать Рейнскую Республику. Кроме того, происходили коммунистические мятежи, а в Мюнхене на день-два установилась монархическая диктатура генерала Людендорфа. В столь напряженных условиях премьер-министр Штреземан (при президенте Эберте) пытался всеми силами удержать единство квазилиберального рейха.
Посреди смуты германских дел неожиданно послышался новый голос, пронзительный и рассерженный, который затронул чувства миллионов смятенных немцев и в первую очередь массы послевоенной молодежи. Германию обманули и предали; высшим напряжением сил, ценой любых жертв необходимо вернуть себе то достойное место, которое она занимала до войны, и даже более того. Германия не побеждена, потому что победить ее невозможно; ее предали изнутри, и в этом повинны евреи, интеллигенты и Коммунистический интернационал. Германия должна вернуться к своей расовой чистоте и суровой дисциплине предков, арийских тевтонских воинов. Голос австрийского художника Адольфа Гитлера обладал неотразимой привлекательностью для широких слоев молодежи, лишенной каких-либо надежд на будущее. Гитлер создал быстро растущую организацию — воинствующую политическую партию национал-социалистов.
Экономическая и социальная конкуренция со стороны космополитических евреев и их претензия на роль «избранного народа» выделяли этих людей не только как объект мести, но и как жертву для грабежа. Патологический тоталитаризм всегда начинает с нападения на евреев и коммунистов. В 1932 г. Гитлер стал рейхс-канцлером и вступил на порог высшей власти.
В Италии также происходили сходные события, хотя и с некоторыми отличиями (например, сначала там не было антисемитизма). Начавшись совершенно самостоятельно, оба движения по мере своего развития все больше влияли друг на друга Поначалу Гитлер мало что знал об итальянском вожде Муссолини, а тот, в свою очередь, о Гитлере. Позднее они с удивлением обнаружили свое сходство: оба были естественными продуктами социальной эволюции эпохи — оба организовали и дали возможность для самовыражения и деятельности потерянному и бунтарски настроенному молодому поколению, неизбежно появившемуся во всех экономически неблагополучных странах.
В начале своей карьеры Муссолини был социалистом-революционером и издателем социалистической газеты «Аванти». Он стал известен как смелый и энергичный лидер еще до войны. Разойдясь со своими «левыми» товарищами из-за вступления Италии в войну на стороне Антанты, Муссолини основал собственную газету «Иль Пополо дель Италиа». После войны в стране, не стяжавшей себе громкой военной славы, началось социальное брожение, сопровождавшееся стихийными коммунистическими выступлениями. Правительство было слабым и нерешительным, поэтому многие считали весьма вероятным коммунистический путч. Муссолини испытывал такое же патриотическое унижение, как и Гитлер, и начал создавать национальное фашистское движение «чернорубашечников», требуя от правительства твердой руки не только для народа, но и для финансовой и деловой элиты. Он получил поддержку со стороны промышленников и банкиров, вероятнее всего потому, что у них было преувеличенное мнение о способности красных революционеров экспроприировать их богатства и прекраснодушное убеждение в возможности управлять этим авантюристом. Они слишком боялись красных и недооценивали черных. Но ни на одном этапе своей деятельности Муссолини не проявил признаков служения капиталу. Его теория корпоративного государства подразумевала жесткий контроль над частным предпринимательством.