"Когда Кодаю жил в Петербурге, к нему особенно сердечно относился сиссэй /канцлер. — В. К./ Безбородко, и Кодаю постоянно бывал у него. Во время обеда Кодаю сидел за одним столом с его семьей. Когда перед подъездом было много карет, Кодаю понимал, что Безбородко занят, и не входил. В других же случаях он входил в дом без всякого разрешения, и камердинер докладывал о нем, когда он уже находился в соседней с гостиной комнате. Его сейчас же приглашали в гостиную, там он вел беседу и так далее. Иногда Безбородко брал его с собой на прогулки в поле. В таких случаях, а также при поездках в другие места они нередко ехали в одной карете. Иногда и в царский дворец Безбородко возил его в своей карете. Вообще там держатся очень просто".
Кодаю вообще очень хорошо отзывался об отношении русских к нему и другим японцам, и несомненно, что сообщаемые им сведения помогли отчасти рассеять неправильное представление о России и ее политике, складывающееся в Японии под влиянием голландцев. Возможно, что в значительной степени этим объясняется и то, что Адаму Лаксману "удалось установить хорошие отношения не только с княжеством Мацумаэ, куда он прибыл, но... и с сёгунатом. Россия в это время[31] добилась того, чего не могли добиться другие иностранные государства до "открытия дверей" Японии в 1854 г."[32], а именно письменного разрешения на заход русского судна в Нагасаки.
В настоящем сообщении приходится ограничиться только краткими сведениями о содержании и характере этого ценного исторического документа. В целом же работа Кацурагавы Хосю и комментарии Камэи Такаёси представляют собой интересный материал как для лиц, изучающих отношения Японии и России, так и для исследователей истории и историографии нашей страны.
В. М. Константинов
ОТ РЕДАКТОРА
Публикуемый далее перевод сделан с оригинала — текста, найденного японским историком Камэи Такаёси в Библиотеке кабинета министров Японии среди секретных архивных материалов правительства Японии ХVIII в. (страницы издания Камэи Такаёси отмечены цифрами на полях перевода). Переводчик пользовался также переложением этого текста на современный японский я зык, выполненным Такэо Хадзимэ.
Текст, принадлежащий составителю данного свода — Кацурагаве Хосю, т.е. оригинал, был, по-видимому, в разных рукописных списках довольно распространен в Японии первой половины XIX в. Один из таких списков, к сожалению очень неполный, каким-то путем попал в нашу страну и ныне хранится в рукописном отделе Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР.
Наименование публикуемого памятника в оригинале дано в иероглифическом написании, какое нередко создает возможность различного чтения. Так получилось и в данном случае: помимо чтения монряку возможно чтение бунряку, каковое и приводится в статье, освещающей этот памятник в т. 26 Японской энциклопедии "Сэкай дайхякка дзитэн", изд. Хэйбонся /Токио, 1960/.
Встречающиеся в тексте перевода скобки означают: круглые — примечания автора, т.е. Кацурагавы Xoсю; квадратные — вставки и примечания переводчика.
В. Н. Горегляд
ХОКУСА МОНРЯКУ. /1/ КРАТКИЕ ВЕСТИ О СКИТАНИЯХ В СЕВЕРНЫХ ВОДАХ
Предисловие автора
В девятую луну 4-го года Кансэй (1792 г., см. комм. 1,1), в год крысы, старшего брата воды[33], корабль русского посланника привез на восточное Эдзо[34] трех жителей провинции Исэ, потерпевших кораблекрушение.
Вначале их унесло в открытый океан перед провинцией Суруга, а потом прибило к острову, принадлежащему той стране (т. е. России). В течение нескольких лет они разъежали по ней, достигли столицы, удостоились аудиенции императрицы и с ее милостивого разрешения были возвращены в нашу страну на специально снаряженном корабле.
Правитель Эдзо Мацумаэ Вакаса-но-ками[35] доложил [об этом] в Восточную-столицу[36], откуда вскоре же прибыли посланцы. Они отблагодарили послов и после того, как те уехали обратно, потерпевших кораблекрушение доставили в Восточную столицу.
[Я], верноподданный Куниакира[37], во исполнение тайного приказа[38], подробно расспросил [потерпевших кораблекрушение] о государственном строе той страны, ее землях, обычаях, жилищах, пище, вплоть до самых ничтожных мелочей. Кроме того, [я] навел справки по китайским и европейским книгам, внес исправления и дополнения и сделал [соответствующие] примечания. [Так я] составил двенадцать глав текста и две главы рисунков. Книгу [полностью я] закончил к осени года тигра, старшего брата дерева (1794 г.), и представляю ее Вам.
33
В Японии до 1 января 1873 г. существовал лунный календарь. По лунному календарю обычной год состоял из 12 месяцев длительностью по 28 и 29 дней. Один раз в два или три года
Перевод с лунного календаря на старорусский (юлианский календарь, старый стиль) и западноевропейский (григорианский календарь, новый стиль) календари сделаны с помощью таблии перевода календарей, помещенных в "Словаре для изучения истории Японии" ("Нихон-си кэнюо дзитэн"), Осака, 1955.
Летосчисление в то время велось по годам царствований, обозначавшимся девизами годов —
Параллельно с этим существовало летосчисление по циклическойсистеме. Шестидесятилетний цикл образуется путем сочетания
Очень существенно при переводе годов и дат на стыках лет принимать во внимание, какому месяцу и числу по европейскому календарю соответствует конец предыдущего и начало следующего года по старому японскому летосчислению. Пренебрежение этим прайилом нередко ведет к грубым ошибкам. Так, например, в некоторых работах как советских, так и японских ученых указано, что корабль "Синсё-мару", потерпевший крушение у острова Амчитки, вышел-из бухты Сироко в 1782 г., а между тем это произошло в 1783 г. Ошибка объясняется тем, что весь 2-й год Тэммэй механически был отнесен к 1782 г., в то время как он начался 12 февраля (н. ст.) 1782 г. и закончился 1 февраля 1783 г., и 13-й день 12-й луны 2-го года Тэммэй — дата выхода корабля в плавание — соответствует 15 января 1783 г.
34
35
В "Журнале А. Лаксмана" записано, что "японцы величают их губернатора (т. е. Мацумаэ Митихиро. — В. К.) Шимано Камисама", то есть
37
38
...