Вместе с произведениями Короткевича и его последователей в сознание новых поколений беларусов вошел принципиально новый герой — воин-победитель вместо затурканного мужика («пана сохи и косы»), не смевшего мечать ни о чем, кроме увеличения своего земельного участка, приобретения еще одного коня или коровы.
Так в нашей литературе появился новый герой — беларус, обладающий прочной исторической памятью, уверенно чувствующий себя на земле предков, гордящийся родным краем. Настоящий рыцарь Отчизны, который не вписывается в традиционно-банальные представления о «сермяжном», тихом, покорном беларусе.
Именно благодаря Короткевичу в конце 1980 - первой половине 1990-х годов в обществе возник устойчивый интерес к эпохе ВКЛ и к другим страницам «шляхетской» истории Беларуси. Эти страницы все более глубоко изучают в общеобразовательной и высшей школе, они являются предметом серьезных научных исследований, им посвящены многочисленные научно-популярные издания.
Нередко говорят, что Короткевич сделал для беларускай литературы то же, что Вальтер Скотт для английской, Александр Дюма для французской, Генрик Сенкевич для польской: представил нации романтическую версию своей истории. Это правда. До Короткевича беларусы предпочитали не заглядывать в свое прошлое, потому что оно казалось им чересчур мрачным.
Но это — только часть правды. Не дописав десятки запланированных книг, Короткевич всё же успел сделать главное. Он обратил в «беларускую веру» целое поколение «тутэйшых» людей.
Несмотря на все трагедии XX века, на Беларуси снова появилась национальная интеллигенция, и она нашла своего культурного героя, не имеющего ничего общего ни с «пролетарскими революционерами», ни с «забитыми мужиками». А этого нового героя создал творческий гений Владимира Короткевича!
Ник. Ермолович
Николай Ермолович (1921-2000), учитель из Молодечно, в 36 лет вышел на пенсию инвалида по зрению и занялся изучением истории Отечества. В результате скрупулезного анализа старинных летописей, хроник, исследований историков, краеведов, филологов он разработал собственную концепцию становления ВКЛ, которая противоречила взглядам официальной советской историографии Беларуси. По политическим мотивам исторические его труды не могли появляться в официальной печати, поэтому в 1970-1980-х гг. они распространялись через Самиздат.
Более 10 лет Ермолович работал над своей первой книгой «По следам одного мифа: Было ли литовское завоевание Беларуси?», которую завершил в 1968 г. (официально ее издали только в 1989 г.). В ней он детально рассмотрел события IX-XIІІ вв. и полностью опроверг расхожий исторический миф о завоевании беларуских земель предками летувисов (жамойтами) в ХІІІ веке.
Книга, расходившаяся по рукам в виде многочисленных копий, получила широкую известность. Она бросила вызов политизированной до крайности беларуской советской историографии. Большинство беларуских историков в те годы поддерживали упомянутый миф, сформированный еще в конце 1930-х гг. по идеологическим соображениям — чтобы обосновать враждебное отношение советского государства к Летуве, независимому буржуазно-демократическому государству.
В 1989 г. рецензент этой книги доктор исторических наук А. П. Грицкевич писал:
«Не обращая внимания на слабое здоровье, Н. Ермолович в борьбе за правдивую историю Отечества проявил настоящий богатырский дух, был последователен и бескомпромиссен. Он нашел мужество в своей работе выступать против официальной исторической науки, закованной в броню марксистско-ленинской догматики и великодержавной российской традиции. Фрагменты книги были в свое время напечатаны в одном из малотиражных академических изданий по археологии и сразу встретили отпор со стороны консервативных беларуских историков, которые даже предлагали обратиться в ЦК КПБ с официальным письмом, чтобы запретить Н. Ермоловичу печатать свои работы».
Но и без такого письма альтернативная концепция истории Беларуси вызвала раздражение «начальства» и привлекла внимание КГБ. Сотрудники этого учреждения безуспешно пытались «давить» на чересчур самостоятельного исследователя. А он, несмотря ни на что, продолжал свои изыскания, фрагменты которых публиковал в нелегальном журнале «Гутаркі» (Беседы), который сам же и печатал на машинке, а художник Евгений Кулик распространял копии (всего было выпущено 50 номеров журнала).