«Доказательством» сотворения мира неотомисты считают и теорию «расширяющейся Вселенной». Эта теория объясняет так называемое красное смещение в спектре излучения, идущего к нам от отдаленных галактик, их быстрым радиальным удалением от нашей Солнечной системы. Если Вселенная расширяется, рассуждают неотомисты, то, значит, она не только конечна, но и была когда-то сосредоточена в одном «праатоме», из чего следует вывод, что она была сотворена. Ссылаясь на теорию «расширяющейся Вселенной» и некоторые другие столь же «убедительные» доказательства, папа Пий XII воскликнул:
«Таким образом, творение во времени; а поэтому творец, и следовательно, бог. Вот та весть, которой мы… требовали от науки и которой современное человечество ожидает от нее».
«Метафизика» неотомистов. Неотомисты утверждают, что бог не только сотворил мир, но и постоянно присутствует в нем, что ни одно явление не происходит без участия бога. На этом положении о постоянном присутствии духовного начала в мире и построена вся «метафизика» неотомистов, их учение о бытии и его познании.
Неотомисты считают учение «святого» Фомы «вечной философией», поскольку она дала, по их мнению, истинное и окончательное решение важнейших философских проблем, касающихся природы сущности и существования, общего и отдельного, движения и покоя и т. д. Таким образом, томисты вносят в философию метод религиозной догматики и стремятся пресечь все попытки научной и философской мысли идти вперед.
Для учения неотомистов характерен дуализм материального и духовного, но при этом материальное всегда оказывается подчиненным духовному. Основной прием неотомистов состоит в том, чтобы различные, противоположные стороны единого объективного материального мира относить к различным мирам и в конечном счете объяснять вмешательством бога. Так, атрибуты вечности и бесконечности они приписывают богу, а конечности и временности — миру. Но наука и материалистическая философия давно уже преодолели ту трудность, на которой спекулируют томисты: материальный мир сам вечен и бесконечен, а его вечность и бесконечность складываются из бесчисленного множества конечных, преходящих вещей и явлений. Такова объективная диалектика действительности.
Томисты видят в мире изменчивость и относительное постоянство, движение и покой. Но вместо того чтобы проанализировать, как эти противоположности соотносятся в едином материальном мире, они приписывают движение материальным, преходящим, конечным вещам, а покой, неподвижность — богу. При этом неотомисты заявляют, что объяснить движение исходя из него самого нельзя, что понять движение можно, лишь вводя понятие неподвижного двигателя, бога. Томисты не только утверждают, что помимо природы существует духовное начало, создавшее материальный мир, они и сам материальный мир раздваивают на пассивную материю и активное нематериальное начало — форму. При этом формы, оказывается, — это первоначально не что иное, как идеи бога.
Важное значение в томизме имеют понятия потенции и акта. Так, если в каждой отдельной вещи материя соединена с формой, то материя сама по себе, или «первая материя», есть лишь чистая возможность бытия, его потенция, она не обладает им в действительности. Зато бог — чистый акт, или подлинная действительность. Если наука изучает естественные причины вещей и явлений, то неотомисты «открывают» в природе и истории стоящие над естественными причинами конечные причины, или цели, «свидетельствующие» о божественном предопределении, о целеполагающем разуме бога.
Неотомисты не могут уже не признавать факт развития, происходящего в мире. Но они соглашаются допустить естественную эволюцию лишь в промежутках между актами творения мира, жизни и человека. Они утверждают также, что «никакая менее совершенная сущность не может породить другую, более совершенную». Поскольку же в процессе развития возникают более сложные и совершенные формы, неотомисты объявляют, что источником и причиной их развития может быть только существо, обладающее высшим совершенством, т. е. опять-таки бог.
В теории познания неотомисты признают известную познавательную роль чувств и соглашаются с тем, что ощущения — это образы вещей, что деятельность мышления состоит в абстрагировании сходных черт, общих ряду индивидуальных вещей. Все это позволяет им объявить их теорию познания «реалистической». Но в конечном счете оказывается, что если чувства обращены к материальным и конкретным вещам, то объект рационального познания — это общее, выступающее как «умопостигаемые сущности», которые лишь присутствуют в конкретных вещах и выделяются из них путем абстракции, что «общее есть отпрыск духа, бытие, порождаемое духом». Таким образом, чувства отрываются от мышления, отдельное помещается в чувственно воспринимаемый, а общее — в сверхчувственный, интеллигибельный (умопостигаемый) мир. Такая же двойственность характерна и для томистского понимания человека. Тело человека подчиняется порядку природы и возникает естественным путем, душа же бессмертна и создается богом.
Социологические воззрения неотомистов. Социально-политические воззрения томистов, пропаганде которых они уделяют большое внимание, так же обманчивы, как и их «метафизика». Неотомисты подобно другим христианским философам много говорят о своей преданности этическим ценностям, о незыблемости нравственных законов и выдают себя за верных защитников моральных устоев общества. Этим они привлекают на свою сторону многих людей, не желающих погрязнуть в болоте аморализма.
Томисты считают моральным и справедливым стремление людей к счастью, но они стараются доказать, что счастье следует искать не во внешних условиях жизни, а во внутреннем отношении человека к его поступкам и в общении с богом. «Бессмертный человек чувствует неодолимое влечение к счастью… — писал, например, испанский томистский журнал, — но нет ни земных, ни материальных, ни духовных ценностей, которые могли бы утолить эту неутолимую жажду. Только бог может утолить ее. Только бог может заполнить эту пустоту человеческого духа». Такая мораль на деле означает полное примирение с социальной несправедливостью и служит только господствующему классу.
Социально-политическое учение неотомистов не содержит в себе чего-либо специфического, отличающего его от других течений католической философии, поскольку все они в сущности лишь интерпретируют соответствующие указания Ватикана, выступления главы католической церкви. Когда в середине XIX в. стало оформляться революционное рабочее движение и возникли первые организации рабочего класса, Ватикан обрушился на социалистические и коммунистические идеи, объявив, что это идеи антихриста, несущие смерть цивилизованному обществу. Но по мере того как рабочее движение ширилось, а идеи социализма все более распространялись, Ватикан менял тон, он вынужден был признать правомерность стремлений рабочих улучшить свое положение, их право на создание профессиональных организаций, страховых касс и т. д. В то же время Ватикан выступил с проповедью примирения классов. В опубликованной в 1891 г. энциклике папа Лев XIII утверждал, что «человечество должно безропотно нести свое бремя; устранить из мира социальное неравенство невозможно. Правда, это пытаются сделать социалисты, но всякая попытка, направленная против природы, бесполезна».