Видя это, императрица, с открытием нижегородского наместничества, повелела взять ярмарку в ведение Нижегородской казенной палаты, под главное начальство нижегородского губернатора.
С той поры торговля Макарьевской ярмарки постоянно развивалась; в 1790 году сбор с лавок доходил уже до 15 000 рублей, а между тем строения 1755 года ветшали, и вместо них, по мере надобности, возводили новые, также деревянные, но без единства в плане, отчего и происходил беспорядок в помещениях. Правительство видело еще в конце прошлого столетия необходимость построить прочные и удобные ярмарочные здания[540], но медлило, изыскивая средства, которыми бы можно было произвести эти сооружения, требующие значительных сумм. Наконец казанский купец Евреинов, занимавшийся разными подрядами, предложил построить здания ярмарки по предполагаемому плану на свой счет и платить ежегодно в казну по 28 000 рублей, с тем, чтобы ему пользоваться всеми ярмарочными доходами в течение двадцати лет, а после этого срока сдать ярмарку в казну безденежно.
Купечество, зная по опыту, какой вред сделал торговле и фабричности откуп Барсова, не одобрило этого предложения; того же мнения держались и некоторые правительственные лица; но сметливый Евреинов нашел себе сильных покровителей, с помощью которых успел заключить с казной на изложенных выше условиях контракт. Цель Евреинова была, как цель всякого откупщика, — личные выгоды, а не процветание общей торговли, и вредное влияние откупа скоро обнаружилось: высокие пошлины, наложенные Евреиновым на право торговли, повели ярмарку, как и при откупе Барсова, к упадку; привоз товаров с году на год стал уменьшаться.
Государь император Александр Павлович, заботясь о процветании внутренней торговли и признав откуп Евреинова монополией, указом 22 января 1804 года повелел заготовленные Евреиновым материалы для построения ярмарочных зданий купить в казну, а откуп, стеснявший торговлю, уничтожить и учредить Ярмарочную контору.
Постройка новых ярмарочных зданий продолжалась пять лет; медленность сооружений происходила от высокого разлива весенней воды в 1807, 1808 и 1809 годах, которым были даже разрушены некоторые части гостиного двора, построенные в 1806 году.
Новый гостиный двор состоял из двадцати четырех деревянных двухэтажных корпусов, вмещавших в себе 1400 лавок. Корпуса эти образовывали площадь в триста сажен длины и восемьдесят ширины, на которой стояли три каменных здания и одно деревянное; первые были заняты Ярмарочной конторой, гауптвахтой и пожарной командой, а последнее вмещало в себя биржевой зал.
Казна употребила на эту постройку до 600 000 рублей, но издержки ее скоро окупились: в то время доход с гостиного двора и временных помещений простирался до 126 000 руб[541].
Кроме этих зданий, возведенных на счет казны, купечество построило на свой счет вне гостиного двора двенадцать корпусов, также деревянных двухэтажных, с 1800 лавками.
Трактиры, театр, комедиантские и другие балаганы, окружавшие ярмарку, также были построены на счет частных людей[542].
Местоположение Макарьевской ярмарки представляло большие удобства при первоначальном ее основании и могло способствовать ее развитию; но когда торговля Макарьевской ярмарки приняла вполне характер государственного рынка и вполне достигла развития, оно оказалось с значительными невыгодами[543].
Во-первых, весь левый берег Волги, где стояла ярмарка, заливался в весеннюю пору водой на значительную высоту, что препятствовало постройке прочных зданий, соответствовавших значению ярмарки, к тому ж ежегодно берег обрывало напором воды, из-за чего необходимо было сделать береговые укрепления, которые по проектам инженеров стоили больших сумм.
Во-вторых, для облегчения перевозки товаров по глубокому песку, которым покрыт был весь левый берег Волги, занимаемый ярмаркой, настилалась деревянная мостовая, которую для предохранения от разлива воды ежегодно снимали, а это стоило казне по 10 000 рублей ассигнациями в год, а между тем все-таки перевозка тяжелых товаров, с берега в гостиный двор, обходилась торговцам очень дорого; почему все тяжеловесные товары, как то: железо полосовое и листовое, чугунные изделия, медь, сырые кожи, воск, щетина, соль, мерлушка и другие, складывались на правом берегу Волги в селе Лыскове, принадлежавшем князю Г. А. Грузинскому. От этого разделения ярмарки казна теряла свои выгоды, потому что доход за право торговли, производимой на горном берегу Волги, поступал в собственность князя Грузинского; а торговцы имели ту невыгоду, что для коммерческих сношений и денежных оборотов должны были ездить в Макарьев через Волгу иногда по нескольку раз в день, что отнимало много времени и не всегда было безопасно: были даже случаи, что торговые обороты останавливались на несколько дней от того, что ветры препятствовали сообщению на перевозах.
В-третьих, товары, оставшиеся непроданными, не могли оставаться в зданиях ярмарки до будущего года: лавки, как сказано выше, заливались по веснам водой, а к тому же ничто не обеспечивало их от грабежа и пожара. Город Макарьев был малолюден, глух, полиция его незначительна, и потому товары должно было увозить обратно, а как главная торговая и мануфактурная часть России лежит по правую сторону течения Волги, то переправа их сопряжена была с значительными издержками и затруднениями.
В-четвертых, все дороги, ведущие к Макарьеву, были затруднительны по причине множества гор, песков, болот и оврагов, через которые должны были проходить обозы.
В-пятых, болота, окружавшие город и ярмарку, своими испарениями наполняли воздух и делали его нездоровым.
В-шестых, для приезжих на ярмарку не было никаких удобств для жизни: квартиры, содержание для людей и лошадей были непомерно дороги, о наемных экипажах нельзя было и думать; с графа Румянцева, приезжавшего на ярмарку в 1816 году, просили, чтоб довезти его, в день св. Макария Чудотворца, от квартиры до церкви 30 рублей ассигнациями[544].
На основании этих неудобств носились слухи, что ярмарка будет в Нижнем Новгороде, чего нижегородское купечество желало с радостью. Приезд на ярмарку в 1816 году государственного канцлера графа Николая Петровича Румянцева подтвердил эти слухи. Но долго слухи эти оставались бы слухами, или многое что предположением, если бы непредвиденный случай не ускорил перевода ярмарки.
В 1816 году, только что кончилась ярмарочная торговля, как пожар превратил все ее здания в головни и пепел; остались в целости каменные корпуса, колодезь, здания театра и несколько трактиров. Это случилось 15 августа: пожар начался в 5 часов пополудни и кончился в 5 пополуночи. Убыток, произведенный им, ценили в два миллиона рублей.
Государь император немедленно повелел ассигновать из государственного казначейства 239 130 рублей для возобновления ярмарки на прежнем месте. Но потом отпуском денег по-велено было остановиться, а графу Румянцеву, лично обозревавшему ярмарку, представить мнение о том: возобновить ли гостиный двор на прежнем месте, или построить его на другом, более удобном. Граф 28 октября представил свое мнение, в котором изложил все неудобства Макарьевской ярмарки и писал в заключение следующее: «Макарьевскую Ярмарку прилично поставить у самого Нижняго-Новгорода, на пространной нагорной площади между городом и Печерским монастырем. Заметить должно, что Макарий Чудотворец, постриженец Печерского монастыря, кончил жизнь свою в монастыре на Унже, где мощи его почивают, а в том монастыре, при котором Ярмарка собирается, имел только временное пребывание. Для тяжеловесных товаров, которые составляют торг в Лыскове, очистить приличное место, так сказать, на подоле Нижняго-Новгорода, на берегу самой Волги, дабы по примеру того, что делается в Лыскове, большая часть таковых товаров до продажи их оставалась невыгруженными на своих судах. Если правительство решится на перемещение Ярмарки, то необходимо должно возвестить о том, не теряя времени, по всем губерниям, не обозначая на первый раз сию перемену, яко постоянную. Должно дать повеление нижегородскому губернатору тотчас приступить к построению временных балаганов и доставить ему нужные средства и деньги, и для приведения таковой меры в действие, составить на месте Комитет, которому дозволить на пользу ярмарки обратить остатки погоревшаго огромного каменного строения присутственных мест, если по местным сведениям сие сочтено быть полезным.
540
См. «Полное собрание законов», т. XIII и «Словарь юридический», II— 664 и дела Нижегородской губернской канцелярии 1730 года.
544
Граф Румянцев в мнении своем, поданном государю императору Александру Павловичу 28 октября 1816 года. См. «Нижегородские губернские ведомости», 1845, № 35.