Из европейских и колониальных произведений главные статьи привоза: москательный, аптекарский, овощной и бакалейный товары, вина, портер, сукна, шелковые, бумажные, шерстяные, льняные и пеньковые ткани, разные модные товары.
Товары москательные с Нижегородской ярмарки идут почти во все места России, а более в те губернии, где развита фабричная промышленность. Аптекарские припасы покупают для внутренних и восточных губерний, а также и для Сибири; туда же идет значительная часть бакалейных и овощных товаров.
Вина имеют также главный сбыт в Сибирь, в восточный край России, и скупаются в другие места помещиками Нижегородской и смежных с нею губерний; сукна, материи шелковые и другие раскупаются городовыми торговцами.
В 1855 году было привезено:
москательных товаров, кроме индиго — на 1 990 430 рублей;
индиго — 1 005 000 рублей;
бакалейных и овощных товаров — 509 000 рублей;
вин, кроме шампанского — 774 000 рублей;
шампанского — 162 000 рублей;
рома, коньяка, бордосской водки — 65 000 рублей;
портера — 125 000 рублей;
шелковых товаров — 600 000 рублей;
шерстяных — 550 000 рублей;
льняных, бумажных, пеньковых — 800 000 рублей;
модных — 700 000 рублей;
бриллиантов — 100 000 рублей;
галантерейных вещей — 100 000 рублей;
часов различного сорта, роялей, фортепиан, органов —
600 000 рублей.
Но из числа этих товаров иногда привозится гораздо более; так например, шелковых тканей бывает на ярмарке на i миллион и даже 1,5 миллиона рублей, бумажных, льняных и пеньковых на полтора и на два миллиона, модных товаров на миллион и более.
Кроме означенных товаров на ярмарку привозится множество других, из которых мы упомянем только о некоторых, более важных по количеству привоза, с обозначением той суммы, на какую было их привезено в 1855 году:
кошм, веревок, мочала, кулей, циновок, рогож, снастей и т. п. — на 740 000 рублей;
русских и французских чулочных и перчаточных товаров — 350 000 рублей;
готового платья (с простонародным), овчин, овчинных тулупов и полушубков — 315 000 рублей;
воска и восковых свечей — 264 700 рублей;
шерсти, привезенной из Саратова, Пензы и Воронежа — 264 000 рублей;
стеариновых свечей — 159 000 рублей;
шелка сученого, поясов, лент простонародных — 140 000 рублей;
духов — 150 000 рублей;
орехов грецких — 105 000 рублей;
свечей сальных — 95 000 рублей;
шадрика и поташа — 90 750 рублей;
сарацинского пшена — 85 000 рублей;
пуговиц разного сорта — 78 000 рублей;
обоев французских и русских — 70 000 рублей;
валяной обуви — 57 000 рублей;
сундуков — 40 000 рублей;
пера — 23 000 рублей.
По переводе ярмарки из Макарьева в Нижний Новгород торговля на ней значительно усиливается, что доказывается следующими цифрами:
в 1825 году было занято помещений 3342 1/2 на 279 939 рублей ассигнациями;
в 1835 году — 3961 1/2 — 428 402 рублей ассигнациями;
в 1845 году — 5774 1/2 — 158 810 рублей 34 3/4 копейки серебром.
Товаров было:
в 1825 году привезено на 70 806 314 рублей, продано на 46 845 824 рубля ассигнациями;
в 1835 году — 142 591 640–116 965 740 рублей ассигнациями;
в 1845 году — 55 211 725 — 48 408 152 рублей серебром;
В 1855 году было занято каменных и деревянных помещений 5 283, в том числе: театр — 1;
комедиантских балаганов — 11;
аптек — 3;
контор маклерских — 7;
кондитерских — 2;
трактиров — 21;
харчевен (в том числе 9 татарских) — 78;
торговых бань — 10;
цирюлен — 6;
портных балаганов — 5;
платьемоен — 2;
кузниц: серебряных — 2, медных — 2, железных — 29;
постоялых дворов — 43;
питейных выставок — 21;
портерных лавочек — 8;
штофных лавочек — 9;
кухонь — 42.
Сумма всего сбора с помещений простиралась до 164 699 рублей 30 копеек.
Привезено товара на 62 850 925 рублей.
Продано на 57 004 725 рублей.
Весь же оборот капитала ярмарочной торговли всякого рода, включительно с монетою, разменяною в ярмарке, выпеченным хлебом (которого продается на 160 и на 170 тысяч рублей) и выручкой в трактирах и других заведениях, простирается на 63 784 795 рублей серебром.
Следовательно, количество помещений 1855 года превосходит количество помещений 1825 года 1940 нумерами; сбор ярмарочного дохода увеличился в течение 20 лет более чем вдвое, привоз втрое, а продажа — почти в 4 1/2 раза[564].
А. Экземплярский. СУЗДАЛЬСКО-НИЖЕГОРОДСКОЕ ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО
И ныне господа, отцы и братья, если я где ошибся, или переписал, или не дописал, читайте, исправляя, ради Бога, а не осуждайте, поскольку книги ветхие, а ум молод, не достиг зрелости.
СУЗДАЛЬСКО-НИЖЕГОРОДСКОЕ ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО
режде, чем приступим к хронологическо-биографическому обзору суздальско-нижегородских владетельных князей за татарский период русской истории, скажем несколько слов о судьбах главных центров Суздальско-Нижегородского княжества до появления татар, чтобы иметь, так сказать, цельное, до некоторой степени, представление об этих центрах.
Суздаль, теперь уездный город Владимирской губернии, стоит на левом берегу реки Каменки, впадающей в реку Нерль (а Нерль — в Клязьму); он расположен на ровном месте и со всех сторон окружен полями; земляной вал, окружающий кремль, как и по сию пору называется главная часть города, имеет протяжения 700 сажен; этот вал отделен от материка рвом, наполнявшимся, конечно, водою. Кроме того, город огибается с трех сторон рекой Каменкой[565].
Относительно времени основания города в летописях не находим никаких указаний. Есть местные позднейшие сказания об основании города: так, и до сих пор не редкость встретить во Владимире и Суздале рукопись «О богоспасаемом граде Суждале», составленную ключарем Рождество-Богородицкого монастыря во Владимире Ананией Федоровым[566], около 1770 года митрополит Евгений указывает на списки ее в библиотеках канцлера графа Румянцева и графа Толстого. Три сына Афетовы, по этой рукописи, — Сан, Авесхасан и премудрый Асан — удалились из южных стран в северные; Сан и Авесхасан дошли даже до моря Варяжского и построили там Новгород, а младший, премудрый Асан, остановился на берегу реки Каменки и поставил тут город, который, по его мудрому суждению, как он судил (?), назвал Суждалем. Анания тут же предлагает и свое мнение о происхождении названия города: именно от слов сухой дол, сух-дол, по местоположению. По местному преданию, город поставлен был первоначально на реке Нерль, в трех верстах от того места на Каменке, куда потом он перенесен был. Причиной перенесения города была болотистая местность на реке Нерль. Однако на этом месте все-таки осталось селение, которое и теперь называется Кидекшей потому, что здесь прежде хотели основать город, но кинули (кидать — Кидекша) его по сырости местности и перенесли за три версты на реку Каменку в сухой дол, почему и город назван Суждаль, Суздаль. Некоторые, наконец, производят название Суждаля от того, что здесь князья судили народ[567].
Если отечественные любители старины искажали так дело, что сказать об иностранцах? Мы разумеем известного венгерского летописца, так называемого Нотария, короля Белы: он говорит, что угры под начальством воеводы Альма, родственника Аттилы, в 884 году тронулись из Скифии, вошли в Суздаль и, переправившись в окрестностях Киева через Днепр, вздумали овладеть Россией и т. д. и т. д.[568] У Татищева есть известие, что в 982 году «иде Владимир (святой) в поле и, покорив землю Польскую, град Суздаль утвердил». Татищев ссылается на Стриковского, между тем как последний признается, что Суздаль ему неизвестен[569].
Оставляя все эти басни в стороне надобно, однако, сказать, что в X веке Суздаль уже существовал: в первой половине XI века он уже упоминается в летописи; нельзя же допустить, чтобы город, упоминаемый в летописях в первой четверти XI века, не был уже хотя бы в конце X века! Так у Нестора[570] читаем под 1024 годом: «В се же лето всташа влсви в Суждали, избиваху старую чадь по дьяволю наученью и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино»; великий князь Ярослав нашел необходимым лично усмирить этот мятеж, а потому «приде Суждалю». В древней Успенской суздальской церкви была надпись о времени основания города; за ветхостью эта церковь была снесена и на место ее поставлена новая, в которой воспроизведена к помянутая надпись старой церкви. Эта надпись гласит: «В лето 6505 (997 год) Великий Князь Владимир, пришед во град Суздаль и крестя Суздальскую землю, заложил в Кремле города сего первую церковь Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения»[571].
564
Все подробности о торговле на Нижегородской ярмарке 1855 года заимствованы частью из «Нижегородских губернских ведомостей», 1855, №№ 45, 46 и 47, а частью из других самовернейших источников.
565
«Географический словарь» Щекатова, V, 1236 и «Географический статистический словарь» Семенова под словом Суздаль.
566
Списки со сказания Федорова и до сих пор ходят по рукам во Владимирской губернии. Нам пришлось видеть один такой список в самом Владимире. Сказание Анании напечатано в «Вивлиофике» Новикова.
567
«Географический словарь» Щекатова, V — 1237, статья Н. Шаганова «Кидекша», «Нижегородские губернские ведомости», 1847, № 68, «Словарь исторический духовных писателей» митрополита Евгения, 1— 34.
569
Там же, прим. 432. Под Польской землей тут разумеется, вероятно, Суздальская, в которой есть названия городов с прибавлением прилагательного «польский», как Юрьев; так же назывались иногда «залесские» города, Переяславль и Владимир; а господин Шаганов в вышеупомянутой его статье неизвестно откуда ВЗЯЛ «Польскую землю или Опольскую в нынешней Владимирской губернии».