Вся Ростовско-Суздальская земля носила название Низовской земли, или Низа, данное ей новгородцами, сообразно с географическим положением этой земли и Новгорода Великого. Так называют эту землю новгородцы в своих договорах с великими князьями владимирскими и потом московскими; так же иногда называют ее, со слов новгородцев, и великие князья. Таким образом, Новгород на Волге и Оке назван Нижним только по отношению к Новгороду Великому, как лежащий ниже последнего, на Низу, в Низовской земле[583].
Основание Нижнего Новгорода великим князем Юрием относят к 1212, 1220, 1221, 1222 годам и даже к более раннему году — 1199, который показан в надписи нижегородского Архангельского собора, сделанной, впрочем, в 1816 году[584]. Однако к этой надписи, как и к другим подобным ей, надобно относиться весьма осторожно: в подобных случаях часто дается слишком много места личным соображениям и естественному желанию более определенно восстановить родную старину при отсутствии положительных данных на то.
Местный историк родного города[585] говорит, что в 1199 году Юрий еще не был великим князем, а в 1212 году хотя и занял великокняжеский стол, но немедленно увлечен был в междоусобную войну с братом Константином: год 1220 также нельзя считать годом основания Нижнего Новгорода, потому что Юрий, вторично вступив на великокняжеский стол по смерти старшего брата Константина (1219 год), сначала посылал войска свои по просьбе Ингваря Рязанского на половцев, а потом на болгар. Этот последний поход продолжался все лето 1220 года, а зима прошла в переговорах с болгарскими послами. Таким образом — заключает местный историк — надобно полагать, что первоначальные укрепления Нижнего Новгорода начаты в 1221 году, а окончены в 1222 году.
Может быть, это так и было; но мы не имеем никакого основания оставлять без внимания прямое свидетельство летописей, что в 1221 году Юрий заложил на устье Оки город, который назвал Нижним Новгородом[586]. Само собой разумеется, что город рос постепенно и что укрепления его могли быть оконченными и до и после 1222 года.
На востоке и юго-востоке новые приобретения великого князя владимирского граничили с землями мордовских племен, из которых самым многочисленным было племя эрзня (эрзя), имевшее, так сказать, свою столицу, Эрземас, ныне Арзамас, и жившее в нынешней Нижегородской губернии по рекам Волге, Оке, Кудьме, Пьяне, Теше, Суре и Алатырю. Вся же мордва занимала пространство от устья Оки до верховьев рек Суры, Вороны или Воронежа и Цны[587]. Далее мордвы на восток жил более развитой и торговый народ — болгары.
С этими народами часто приходили в неприязненные столкновения сначала великие князья владимирские, а потом и суздальско-нижегородские. Так Андрей Боголюбский зимой 1172 года посылал на болгар сына своего Мстислава с детьми князей рязанского и муромского. Но «бысть не люб путь всем людем сим, зане непогодье есть зиме воевати Болгар, и поидуче не идяху». Однако державший весь наряд в этом походе воевода Андрея Боголюбского Борис Жидиславич взял шесть сел и седьмой — город[588]. По Татищеву и «Запискам» Екатерины II, разоренный Борисом Жидиславичем город стоял на месте нынешнего Нижнего Новгорода. Город расположен был на Дятловых горах[589].
Во вновь основанном городе Юрий поставил и первую церковь во имя архистратига Михаила, сначала деревянную, а в 1227 году — каменную. По другим известиям, каменная церковь, поставленная Юрием, была соборная церковь во имя Преображения Господня, заложенная в 1225 году[590].
Основанный Юрием город имел весьма важное значение как в торговом, так и политическом отношении. С одной стороны — две громадных реки, при которых поставлен Нижний Новгород, Ока и Волга, связывают с северо-востоком Руси русский же юг и инородческий юго-восток, откуда шли на Русь купцы бухарские, хивинские, закавказские; с другой стороны — это был важный стратегический пункт для наблюдения за мордвой и вообще за восточными соседями[591].
Конечно, мордва понимала, какая опасность грозила ей со стороны вновь основанного города, и ежечасно должна была ждать грозы с этого пункта. Эта гроза не замедлила разразиться над ней. Спустя четыре года по основании города (в 1226 году) великий князь Юрий послал на мордву братьев своих Святослава и Ивана, которые разорили много селений, взяли бесчисленный полон и возвратились домой «с победою великою»[592]. Это обстоятельство образумило мордву: разрозненные дотоле мордовские племена сплотились и выбрали общего главу, Пургаса, как это видно из последующих столкновений русских с мордвою.
Пургас хотел уничтожить недавно поставленный город и вообще оттеснить русских на запад; но Юрий зорко следил за движениями мордвы. В 1228 году он опять послал на мордву, на этот раз племянника своего Василька Константиновича Ростовского; но поход был неудачен, «зане погодья им не бысть» от дождей, почему великий князь и воротил рати назад. Судя по непогодью, поход этот был осенью, а 14 января того же года великий князь сам выступил в поход на мордву с братом Ярославом Всеволодовичем, с племянниками Васильком и Всеволодом Константиновичами и с муромским князем Юрием Давидовичем[593].
В отмщение за этот поход в апреле следующего 1229 года, Пургас осадил Нижний Новгород, но нижегородцы дали ему сильный отпор, и он ограничился только тем, что сжег укрепления (вероятно, какие-нибудь посады), причем сгорели Богородицкий монастырь и церковь за городом. В том же году Пургас разбит был своим соплеменником, Юриевым ротником (присяжником), сыном Пуреша, истребившим при содействии половцев остатки Пургасовой мордвы и всю, еще до сих пор загадочную, «Пургасову русь». Сам Пургас «едва в мале утече»[594].
В продолжение следующих трех лет мордва жила в покое. Но в 1232 году покой ее был нарушен: зимой помянутого года великий князь Юрий почему-то посылал на мордву сына своего Всеволода с другими князьями, которые жестоко опустошили Мордовскую землю[595]. Не успела Мордовская земля хорошенько оправиться от этого удара, как над ней в 1237 году, а потом, в 1238 году, и над Русью, разразилась грозная туча: нашли татары и поработили как мордву, так и Русь. Из летописей не видно, чтобы Нижний Новгород потерпел что-нибудь от татар; полагают, что он каким-то образом избег разорения[596].
По уходе татар великий князь Ярослав Всеволодович наделил братьев своих уделами: Святослав получил Суздаль, а следовательно, и Городец с Нижним Новгородом, как пригородки Суздаля. В 1247 году Святослав, как старший в роде, занял великокняжеский стол, а волости свои отдал сыну Ярослава Андрею Ярославичу, от которого и пошли князья суздальско-нижегородские и городецкие[597]. Надобно, впрочем, заметить, что Городец был во владении Андрея Александровича до самой смерти его и потом уже перешел в семью Андрея Ярославича.
Говоря о главных центрах Суздальско-Нижегородского княжества, мы сказали бы не все, если бы не посвятили, как и обещали выше, хотя несколько строк Городцу-Волжскому, который имел своих самостоятельных князей.
Волжский Городец, или Радилов Городец, ныне село Городец Балахнинского уезда, в 15 верстах от уездного города, стоит на Волге, почему и назывался Волжским. В летописях мы встречаем его уже в 1172 году; в нем тогда останавливался сын Андрея Боголюбского Мстислав, которого отец посылал в то время на болгар[598]. В 1176 году в Городце скончался Михаил Всеволодович; в 1216 году, после Липецкой битвы, побежденный Юрий Всеволодович, по заключенному миру с его братом-победителем, Константином, получает от последнего Городец Радилов, а потом и Суздаль[599]; наконец, там скончался в 1263 году Александр Невский[600].
583
Покойный П. И. Мельников усиливался (помнится, в «Нижегородских губернских ведомостях» за 1842 год) доказать, что Новгород на Оке назван Нижним потому, что первоначально этот город стоял выше теперешнего его положения, а потом перенесен был ниже, по течению Волги. Что касается перемещения города с одного места на другое — это верно; но производить отсюда название Нижняго — дело личного взгляда на вещи. Основывая Новгород на Оке, Юрий, естественно, должен был дать ему еще придаточное название, чтобы отличать свой Новгород от Великого. Тот же П. И. Мельников (см. его статью «Историческое известие о Нижнем Новгороде» в «Отечественных записках», 1840, № 7) высказывает мнение, что Юрий дал название построенному им на берегах Оки и Волги городу Новгород потому, что владения свои и великокняжеский титул свой «считал не полными, не имея во власти своей города, носившаго название столицы Рюрика»; обладание таким городом было и в понятиях князей и в понятиях народа синонимом княжеского старейшинства.
584
См. «Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода» Н. Храмцовского, Нижний Новгород, 1857, часть 1. В следующих примечаниях мы будем для краткости выставлять только фамилию автора «Краткого очерка истории и описания Нижнего Новгорода». Храмцовский много пользовался Нижегородским летописцем, издание которого до последнего времени было два: в «Вивлиофике» Новикова и в «Ученых записках Казанского университета» (1836, кн. II). Но в последнее время вышло издание местного деятеля по русской истории, господина Гациского, и издание замечательное тем, что издатель отступил от той рутины, которая общепринята при подобных изданиях.
Он издал текст Нижегородского летописца по всем известным спискам и при том синхронистически поставил эти списки в столбцах примерно так, как напечатан Указатель к Полному собранию русских летописей. Есть и перевод на современный язык. При всех этих достоинствах издания нельзя не упрекнуть издателя за некоторые, по нашему мнению, промахи: во-первых, как давнишний деятель по истории не только в крае, но и вообще и, кажется, секретарь статистического комитета, он должен был бы объяснить все географические названия, встречающиеся в летописце (известно всякому, не обладающему большой библиотекой, какие трудности представляют справки о подобных вещах); во-вторых, в летописце чрезвычайно много ошибок, говоря кратко, и этого издатель почти нигде не исправляет в примечаниях. По летописцу выходит, что Димитрий Донской жил в ХIII веке, а издатель молчит! Наконец, в-третьих, года от Рождества Христова в одних столбцах верно проставляются с годами от сотворения мира; в других — совершенно различно. Даже такие даты встречаются: в одном столбце годы от сотворения мира и Рождества Христова верно поставлены, но в следующем столбце год от сотворения мира тот же, что и в первом, а рядом с ним в скобках год от Рождества Христова уж совсем не подходящий! Что же это значит?
586
Полное собрание русских летописей, I— 189; VII— 128. Почти каждый старинный город имеет свою легенду о первоначальном своем существовании. Нижний Новгород также имеет свою легенду. Передаем эту последнюю так, как передает ее автор статьи «История Н. Новгорода до 1350 года» (в «Нижегородских губернских ведомостях», 1847, № 2) Мельников, нашедший эту легенду в одном сборнике XVIII века.
Во времена стародавние, на том месте, где теперь стоит Н. Новгород, жил месегетинин, или мордвин, по имени Скворец, друг и помощник Соловья-разбойника, связанного Ильей Муромцем. Скворец имел 18 жен и 70 сыновей; все они жили вместе, занимались скотоводством, пасли стада по горе и по вечерам гоняли их на водопой на Оку-реку. Здесь же, в ущелье горы, жил старый чародей Дятел, бывший также другом Соловья. Его спрашивал Скворец о будущей участи своего потомства.
«Если потомки твои, отвечал Дятел, будут жить мирно между собою, то долго будут владеть этими местами; но если станут враждовать друг с другом, то придут от запада русские, разгонят их и построят на устье Оки град камень крепок зело-зело и не одолеют его силы вражеский». Потом Дятел просил Скворца «о честном ему погребении», и когда умер, то Скворец похоронил его на месте нынешнего Благовещенского монастыря. И прозвалось то место Дятловы горы. Потомки Скворца, размножась, забыли пророчество Дятла, стали ссориться, и великий князь Андрей Юрьевич разорил их город, а Юрий Всеволодович построил русский город, о котором прорек чародей.
587
Кудьма — река в Нижегородском уезде, впадает в Волгу при селе Кадницах на 40 верст ниже Нижнего; Пьяна течет в Симбирской и Нижегородской губерниях по Сергачскому, Княгининскому и Ардатовскому уездам; Теша впадает в Оку ниже Мурома, а Алатырь — в Суру. См. Храмцовского, главу I.
589
Полное собрание русских летописей, 1—189; VII—128; Никоновская летопись, II—348; «История» Щербатова, II —507. «А ниже Балахны 20 верст под Нижним Новым-градом пала в Волгу река Ока у Дятловых гор» («Книга Большому Чертежу», стр. 139).
По одной легенде, найденной покойным Мельниковым в одном сборнике XVII века, мордвин Абрам, или Ибрагим, вышедши из-за реки Кудьмы, поселился при впадении Оки в Волгу на Дятловых горах, покрытых тогда дремучим лесом. У него было 14 сыновей и 3 дочери, для которых он построил 17 домов на том месте, где ныне архиерейский дом. Эта колония названа была Абрамовым или Ибрагимовым городком, а сам Ибрагим выбран был всеми мордовскими племенами в правители (старшина или князь). На этот-то городок и ходили, но не совсем удачно, суздальские войска. Абрам, по словам легенды, заслышав о том, что суздальские, муромские и рязанские рати идут к его городку, стал укреплять последний: он обнес его тыном, валами и рвами. В городке было уже до 500 человек. Абрам устроил в двух пунктах укрепления по воротам: одни, широкие — с южной стороны вала, с дубовыми створами, которые засыпал землей, другие — потайные, на север от въезда с Волги на гору (Коровий взвоз). Подошедши к городку с 14 000 воинов, князь Мстислав, не желая напрасно проливать крови, вступил с Абрамом в переговоры: он предлагал ему оставить Дятловы горы и признать над мордовскими племенами власть князя суздальского. Абрам отвечал, что он не прирожденный владыка мордовских племен, а только выборный правитель их, почему и не может самолично принимать никаких условий. Он просил дать ему четыре года для сношений со всеми мордовскими племенами, но Мстислав согласился дать только четыре дня. Абрам немедленно разослал через тайные ворота гонцов в ближайшие мордовские селения, требуя немедленной помощи. В две ночи чрез тайные ворота вошло в городок более пяти тысяч человек мордвы, и Абрам, не дожидаясь истечения данного ему срока, вышел чрез южные ворота и ударил на суздальскую рать. Это, впрочем, не принесло мордве пользы: Абрам пал в битве со всей своей ратью, жители городка были перебиты, а самый городок русскими сожжен. Мстислав оставил там 1000 конных и строго приказал им жить почему-то не в городке, а около него. Узнавши о судьбе Абрама и его соратников, мордва задумала отомстить своим врагам. Но суздальцы, имевшие в мордве шпионов, которые известили их о замыслах своих соплеменников, предупредили вшестеро сильнейшего врага: они выехали навстречу мордве, верстах в 10 от городка встретились с ней, с криком пробились через нестройную массу ее и Березопольем поскакали к Боголюбову. Опомнившись от неожиданной встречи, пешая мордва хотела преследовать врага своего, но конные суздальцы успели ускакать от преследования.
Березопольем, которое упоминается в этой легенде, называлась в то время местность в нынешнем Нижегородском и частью в Горбатовском уездах, покрытая едва проходимыми в старину березовыми лесами. См. «Нижегородские губернские ведомости», 1845, № 3 и 1847, № 7, где напечатана эта легенда.
590
Полное собрание русских летописей, 1—190; IV—28; VII—133; Нижегородский летописец, под данным годом.
591
Перетяткович, «Поволжье в XV и XVI веках. (Очерки из истории края и его колонизации)»; Хвольсон, «Ибн-Даста», 188.
594
Нижегородский летописец. Мельников думает, что Русь Пургасова — это рязанцы. См. его статью «Нижегородское великое княжество» в «Нижегородских губернских ведомостях», 1847, № 2.
Сколько ни приходится тут думать, но, кажется, сказать можно только одно: о скрещении славянского племени с инородческим (финским, говоря вообще) до сих пор, кажется, еще ничего не было, хотя в антропологических обществах накопился некоторый материал.
597
С. М. Соловьев (а за ним и некоторые другие историки) в своей «Истории России» (том III, стр. 278, а также в «Архиве» Калачева и еще раньше «Архива» Калачева в «Симбирском сборнике», М., 1845), усиливается доказать, что князья суздальско-нижегородские происходят не от Андрея Ярославина, брата Александра Невского, а от сына последнего, Андрея Александровича. При этом наш историк ссылается на Никоновскую летопись, где Михаил Андреевич Суздальский является сыном Андрея Александровича. В этой летописи под 1365 годом говорится: «Преставися кроткий, и тихой, и смиренной и многодобродетельной князь Андрей Константинович Суздальский, Новагорода Нижнего и Городецкий, внук Васильев, правнук Михайлов, праправнук Андреев, препраправнук Александров, пращур Ярославов… и положен бысть в церкви святого Спаса в Новеграде в Нижнем, иде же бе отец его, князь великой Константин Васильевич». В своем месте мы обратим внимание на то, что Василий является здесь сыном не Андрея (Ярославина или Александровича, об этом пока не говорим), а Михаила; но обращаем здесь внимание на то, что в той же Никоновской летописи находим подтверждение того, что Михаил был сыном Андрея Ярославича. Так, под 1264 годом (т. III—43) в летописи говорится: «Того ж лета преставися князь великии суздалскии Андрей Ярославич, внук Всеволожъ… Сего сынове: Юрьи, Михайлов». Под 1279 годом в той же летописи (III—67) сказано: «Того ж лета преставись князь великий Юри Андреевич суздальский, внук Ярославль, правнук Всеволожъ… И по нем сяде брат его (следовательно, тоже внук Ярославль!) на великом княжении в Суздале князь Михаило Андреевич». Одно и то же событие казни нижегородских мятежников в 1305 году разными летописями рассказывается разноречиво: Новгородская четвертая (Полное собрание русских летописей, IV—47) говорит, что тогда «кн. Михаил Андреевич из орды приеха в Нижний Новгород и изби вечники», а в одном варианте (рукописи Царского) Софийской первой (т. V—204) вместо Андреевич по подскобленному слову написано Ярославин, то же и в Воскресенской летописи, в тексте (VII—184). В Никоновской летописи под тем же годом сказано, что в Нижнем Новгороде черные люди избили бояр князя Андрея Александровича, что в том же году Михаил Андреевич пришел из Орды в Нижний Новгород и «изби всех вечников». Это, однако, еще не значит, что Михаил вступился за отца: он мог наказать вечников уже за одно только своеволие. Но С. М. Соловьев, по-видимому, очень важным доказательством происхождения князей суздальских от Андрея Александровича считает то обстоятельство, что царь Василий Шуйский, потомок князей суздальских, публично заявлял о своем происхождении от Невского… а ему ли, дескать, не знать своего родословия? Но этот аргумент, по нашему мнению, более чем слаб. Надобно помнить, при каких обстоятельствах Василий Шуйский протолкался до царского трона, и тогда похвальба его перед боярами и толпой о происхождении от Невского будет понятна: ему нужен был знаменитый предок для того, чтобы его власть была, так сказать, санкционирована в глазах народа.
Но есть еще весьма веское доказательство в пользу происхождения князей суздальских от Ярославина, а не от Александровича, на которое указывал уже в своих лекциях по русскому праву (издание 1887 года) профессор Сергеевич. Андрей Александрович женился в 1294 году на Василисе, дочери ростовского князя Димитрия Борисовича (Полное собрание русских летописей, 1—228; VII—181). В Никоновской летописи, III— 93, по ошибке сказано, что он «ноя дщерь Василкову ростовского», и мы не имеем никаких данных хотя бы предполагать, что это был второй брак. Правда, Карамзин (т. IV, прим. 183), говоря о женитьбе Андрея на Василисе, в скобках замечает, что это был второй брак Андрея; но не говорит ни о первом браке, ни об источниках, на основании которых считает Василису второй женой Андрея. Вероятно, это было простое соображение историографа. Итак, если Михаил Андреевич был сын Андрея Александровича, женившегося в 1294 году, то мог ли он сам жениться в 1304 году, когда ему было лет десять, а в 1305 году, когда ему было лет одиннадцать, избить вечников? Мог ли сын Михаила, внук Александровича, Василий, умирая в 1309 году (по Никоновской летописи, III—105), оставить (по родословным) сыновей Александра и Константина? Очевидно, Михаил был сын не Александровича, а Ярославина. Бархатная книга (1—67) считает Андрея Александровича бездетным, а Андрею Ярославичу дает только двух сыновей (бездетного Юрия и Василия), между которыми Михаила нет; тоже и в родословной «Временника». Другие известия, как увидим в тексте, дают Андрею Александровичу сыновей Юрия (1295–1297), Бориса (1297–1303) и Михаила, а Андрею Ярославичу — Юрия (умер в 1279), Михаила и Василия. Вообще, надобно заметить, что наши родословные князей страдают путаницей не только относительно князей суздальско-нижегородских, но и многих других. Известия о детях Андрея Александровича, Юрии, Борисе и Михаиле, взяты из «Зерцала» Мальгина. Но можно ли, положа руку на сердце, ссылаться на него? Мы, со своей стороны, даже и Бориса, приписываемого Александровичу, готовы были бы приписать кому-нибудь другому, тому же Ярославичу, и считать его не шестилетним ребенком, когда он вводил в Великом Новгороде владыку в «сени» и умирал в Костроме. В приложении скажем о них только несколько слов. См. прим. 608.
598
Полное собрание русских летописей, VII—88; Нижегородский летописец, изданный Гациским, стр. 8.
599
Полное собрание русских летописей, I—186, 214–215; III—35; IV, 25–26; V—172, 123–125. Здесь же отметим, что в 1220 году Юрий Всеволодович, собираясь войною на болгар, послал в Ростов к Васильку Константиновичу сказать, чтобы он шел в Городец. Встретившись в этом последнем с Васильком, Юрий тут же принимает болгарских послов (третье посольство), от которых берет дары и заключает мир, приведя их к присяге по их закону (Полное собрание русских летописей, VII—128). При нашествии Батыя в числе других городов татарами разорен был и Городец.
600
Наши энциклопедические словари смешивают Городец волжский с Городцом на Оке, который впоследствии получил имя Касимова. Александр Невский скончался в волжском Городце, между тем словарь Щекатова (II—67) и словарь Плюшара (XV—19) указывают на Городец на Оке.