О времени и месте рождения Бориса Константиновича до нас не дошло известий; судя, впрочем, по времени его женитьбы, он родился раньше 1340 года. В первый раз в летописях он упоминается именно по поводу женитьбы его на дочери великого князя литовского Ольгерда в 1354 году[679].
По смерти старшего из Константиновичей, Андрея, нижегородский стол должен был занять следующий за ним по старшинству брат его Димитрий; но Борис предупредил его: он занял Нижний Новгород раньше Димитрия, и когда этот последний подошел к Нижнему, не пустил его в город. Димитрий Константинович обратился за помощью к зятю своему, великому князю московскому, который через игумена Сергия хотел примирить братьев и звал Бориса в Москву. «Князей судит только Бог», с достоинством отвечал Борис на зов великого князя. Но московские полки, которые Димитрий Константинович получил в помощь от зятя и повел к Нижнему Новгороду, заставили Бориса смириться: он уступил Нижний Новгород старшему брату, а сам должен был удовольствоваться своим прежним Городецким уделом[680]. Это было в 1365 году.
Братья, судя по последующим отношениям их друг к другу, примирились искренне и шли, как говорится, рука об руку. В 1367 году на берега Волги, в пределах Нижегородского княжества, набежал ордынский князь Булат-Темир, завладевший перед тем Болгарией, опустошил Городецкие волости и хотел идти к Нижнему Новгороду, но примирившиеся братья совместными силами прогнали его за реку Пьяну[681].
Булат-Темир бежал в Орду и был убит там ханом Азизом, а в Казани (Болгарии) мы видим уже другого князя, Асана. В 1370 году Димитрий Константинович по приказанию хана посылал на этого князя Бориса Константиновича, который и посадил на место Асана какого-то Салтана, Бакова сына (или Салтан-Бакова сына), хотя и взял от Асана дары[682]. Вероятно, со стратегической целью, как сторожевой пункт для наблюдения за восточными соседями, Борис Константинович заложил в 1372 году на берегу реки Суры город Курмыш (в северо-восточном углу нынешней Симбирской губернии).
В 1375 году наряду со старшим братом своим Борис Константинович принимал участие в походе Димитрия Ивановича Московского на Тверь[683], а с лишком через год (в 1377 году) он побил на берегу Пьяны мордву, разграбившую Нижегородский уезд. Димитрию Константиновичу казалось, что этого урока для мордвы было мало, и в том же году он посылает на нее сына Семена и брата Бориса[684].
В 1382 году, как мы уже видели, на Москву набегал Тохтамыш, который, миновав Нижегородское княжество и не простирая своих действий на Тверское, шел через Рязанское как до Москвы, так и обратно, и разорил последнее на обратном пути, несмотря на то, что рязанский князь указывал ему путь к Москве. Может быть, в благодарность за пощаду, тверской и городецкий князья пошли в том же году в Орду. Последний, впрочем, предвидя скорую кончину брата, может быть, имел намерение похлопотать о закреплении за собой Нижнего Новгорода. Борис Константинович, по летописям, пошел с дарами; вслед за ним пошел в Орду и сын его Иван. В следующем 1383 году скончался Димитрий Константинович, когда Борис был еще в Орде. Хан, выразив сожаление по поводу кончины своего улусника, отдал Суздальско-Нижегородское княжество Борису, который и сел на княжение с сыновьями своими и племянниками, по замечанию летописи, «в мире и любви», хотя последующие события и не оправдывают последней заметки летописца, по крайней мере, по отношению к племянникам его[685], занимавшим Суздальское княжество.
Затем до 1386 года летописи ничего не говорят о Борисе; под названным же годом отмечают его поездку в Орду, откуда он возвратился осенью того же года[686].
В то время, когда Борис Константинович был в Орде, там же находился и его племянник, Василий Димитриевич Кирдяпа, взятый Тохтамышем еще в 1382 году на возвратном пути из-под Москвы, до которой Кирдяпа вместе с братом Семеном сопровождал хана. Соскучившись, вероятно, о родном гнезде и тяготясь полуподневольною жизнью, Кирдяпа бежал из Орды, но на пути его поймал какой-то ордынский посол, который привел его опять в Орду, где Василий принял «от царя истомление велие». Но он успел чем-нибудь умилостивить хана, так как последний в 1387 году отпустил его и притом с пожалованием: дал ему Городец. В том же году Кирдяпа и брат его Семен задумали отнять у дяди Нижний Новгород: они собрали свои суздальские и городецкие полки, выпросили помощь у Димитрия Ивановича Донского и подступили к Нижнему; простояв здесь восемь дней, они заставили дядю отступиться от Нижнего и удовольствоваться Городцом. Испытав на себе непостоянство счастья и превратность судьбы, дядя, как бы прозревая будущее, заметил при этом племянникам: «Милыи мои сыновцы! ныне яз от вас плачю, потом же и вы восплачете от врагов своих»[687].
В 1389 году скончался Димитрий Иванович Донской, и Борис отправился в Орду хлопотать о возврате Нижнего Новгорода. Но он не застал Тохтамыша в Орде, так как тот выступил в поход к персидской границе против Темир-Аксака (Тамерлана). Борис догнал его, шел с ним 30 дней и наконец отпущен был ханом обратно в Сарай. По возвращении из похода хан отпустил его, дав ему Нижегородское княжество[688].
Есть позднейшие известия, будто Борис Константинович, в третий раз занявши Нижегородский стол, заключил Василия Кирдяпу в темницу в Городце, жену и детей Семена, который успел бежать, посадил под стражу в Нижнем, во дворце Юрия, основателя Нижнего Новгорода[689].
Но на этот раз и самому Борису недолго пришлось господствовать в Нижнем. В 1392 году великий князь Василий Димитриевич сложил к нему крестное целование и отправился в Орду «со многою честию и дары». Желая отнять Нижний Новгород у Бориса, он «умзди князей царевых, чтоб печаловались царю Тахтамышу». Последнего Василий Димитриевич, само собою разумеется, более всех умздил и добился своего — получил Нижегородское княжение. В сопровождении ханского посла Василий пошел на Русь; из Коломны он отправился в Москву, а ордынского посла с своими боярами и ханским ярлыком отпустил в Нижний Новгород. Борис Константинович, узнавши об этом, созвал бояр своих и говорил им по этому случаю: «Господия моя и братия, бояре и друзи! попомните, господие, крестное целование ко мне и любовь нашу и усвоение к вам». Старейший из бояр, Василий Румянец, оказавшийся потом предателем своего господина, сказал от лица своих товарищей князю: «Ни скорби, ни печалуй, господине княже, вси есмы единомыслении к тебе, и готови за тя главы своя сложити и кровь излияти». Этот Румянец сносился с Василием Димитриевичем, которому обещал выдать своего господина… А между тем к Нижнему подошли московские бояре с ханским послом, которых Борис не хотел впустить в город. Румянец говорил своему князю, что они пришли подтвердить мир и любовь, а что он, князь, «сам брань и рать воздвизает». Тот же Румянец, когда посол и бояре вошли в город, заявил князю: «Господине княже! не надейся на нас, уже убо есми мы отныне не твои и несть с тобою есмя, но на тя есмы». Через несколько времени в Нижний Новгород приехал великий князь. Он посадил здесь наместником своим Димитрия Александровича Всеволожского, а Бориса Константиновича с женою, детьми и приближенными его приказал развести по разным городам «и вериги железныя связати, и в велицей крепости держати их». После того явился от Тохтамыша посол, который звал Василия Димитриевича в Орду. Хан принял его крайне любезно, как ни одного из прежних князей, и утвердил за ним Нижний и Городец «совсем», а также Мещеру и Тарусу. Любезность и щедрость хана, кажется, не без основания некоторые историки (Карамзин) объясняют тем, что Тохтамыш боялся, как бы Василий Димитриевич не перешел на сторону врага его, Тамерлана[690].
Борис Константинович по одним известиям скончался в 1393, а по другим — и это, кажется, вернее — в 1394 году мая 12[691] в заточении (в Суздале), где скончалась и супруга его в 1393 году. Прах его сначала покоился в суздальском Рождество-Богородицком соборе, а потом, неизвестно когда и кем, перенесен был в городецкий Михайловский собор[692].
679
Полное собрание русских летописей, IV—62; V—228; VIII—9; Никоновская летопись, III—204. Здесь заметим, что так как большая часть фактов исторических, касающихся Бориса, касаются и Димитрия Константиновича, в биографии которого они и изложены, то в настоящей биографии факты эти будут излагаться в самом кратком виде.
680
Полное собрание русских летописей, IV—65; V—230; VIII—13; Никоновская летопись, IV, 9—10.
681
Полное собрание русских летописей, VIII—14; Никоновская летопись, IV—17. Под тем же годом в Никоновской летописи отмечено, что в городецком Лазаревском монастыре гром побил чернецов и черниц; то же было и по селам. Года два спустя (в 1369 году) Борис Константинович поставил в Городце соборную церковь во имя архангела Михаила. Полное собрание русских летописей, VIII—16; Никоновская летопись, IV—23.
682
Полное собрание русских летописей, VIII—14, 17; Никоновская летопись, IV—24, 34. См. о том же в предыдущей биографии, а также прим. 654.
683
Полное собрание русских летописей, IV—70; V—233; VIII—22; XV—435; Никоновская летопись, IV, 42–44.
685
Полное собрание русских летописей, VIII, 48–49; Никоновская летопись, IV—138, 142–143.
687
Полное собрание русских летописей, IV—95; V—242; VIII—52; Никоновская летопись, IV, 55–56. Храмцовский говорит, что переговоры между дядей и племянниками длились с 19 по 24 марта.
690
Никоновская летопись, IV, 239–241; Нижегородский летописец, изданный Гациским; Полное собрание русских летописей, VI—122; VIII— 62; XV—446. По Софийской первой Всеволожский назначен наместником в 6901, а по Воскресенской — в 6900 году. Храмцовский говорит, что назначив наместника, Василий уехал в Москву 25 декабря. Вообще, надобно заметить, что хронология этого события спутана. Есть жалованная грамота Бориса Константиновича Спасскому и Благовещенскому монастырям на рыбные ловли и бобровые гоны по реке Суре; эта грамота писана 8 декабря 1393 года («Акты Археографической экспедиции», т. I, № 12). Надобно полагать, таким образом, что Борис лишился Нижегородского княжества не в 1392 году, а позднее — 8 декабря 1393 года.
691
Полное собрание русских летописей, IV—99; V—245; VI—123 — во всех под 6901 годом, VI—124; VIII—64; Никоновская летопись, IV— 254 — под 6902 годом.
692
См. статью Шаганова «О древних гробницах в Суздале» в «Нижегородских губернских ведомостях», 1847, № 40.