Борис был женат с 1354 года на дочери великого князя литовского Ольгерда, которую одни из родословных называют Марией, а другие — Агриппиной. Может быть, и то и другое верно, и в таком случае необходимо одно из имен считать монашеским. От брака с этой Ольгердовной у него было два сына: Даниил и Иван, по прозванию Тугой Лук.
Так с Борисом Константиновичем кончилось самостоятельное существование Суздальско-Нижегородского княжества, и, согласно нашей цели и нашему плану, мы здесь должны были бы остановиться. Но, во-первых, нам нужно сообщить известия, сколько их дошло до нас, о самом младшем из братьев Константиновичей, Димитрии-Ногте, так как он жил в цветущую пору самостоятельного существования княжества и едва ли, хотя бы и совместно с братом, не владел Суздалем; во-вторых, мы должны сообщить биографии детей, происшедших от Константиновичей, так как некоторые из них жили еще во время независимого существования княжества, а некоторые даже владели им, хотя и недолго и несамостоятельно; наконец, в-третьих, надобно заметить, что с 1393 года до года кончины Василия Димитриевича последний не всегда мог назвать Нижний Новгород своим, а следовательно, этот последний иногда переходил опять в руки отдельных князей. Так во втором духовном завещании, относимом к 1423 году, Василий Димитриевич (умер в 1425 году) говорит: «А оже ми даст Бог Новгород Нижний, а яз и Новым городом Нижним благословляю сына своего князя Василья»… Очевидно, Нижний Новгород был не в его руках: им владел, вероятно, сын Александра Брюхатого Семен и притом с соизволения самого великого князя. Только уже в последнем, третьем духовном завещании своем, писанном перед смертью, Василий Димитриевич распоряжается Нижним Новгородом как собственностью: «А сына своего князя Василья благословляю своими примыслы, Новым городом Нижним совсем»[693].
ДИМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ НОГОТЬ
1350–1375(?)
Димитрий Константинович, младший из четверых сыновей Константина Васильевича, встречается в некоторых летописях только два раза: в 1367 году вместе со старшими братьями, великими князьями Димитрием и Борисом Константиновичами, он выходил против Булат-Темира, разорявшего Борисовы волости по Волге, а в 1375 году ходил вместе с великим князем московским Димитрием Ивановичем на Тверь. Эти известия, однако, подвергаются сомнению[694].
Димитрий-Ноготь скончался неизвестно когда с иноческим именем Дионисий. Его супруга, именем Мария, в иночестве Марина, скончалась и погребена в Суздале, в женском монастыре, что ныне приходская церковь Святого Александра Пертского[695].
Димитрий Константинович имел только одного сына Юрия, известного нам исключительно по родословным, через которого он считается родоначальником угасших князей Ногтевых. Ниоткуда не видно, чтобы этот Юрий имел какой-нибудь удел, а потому об нем, как и его потомстве, мы и не будем говорить. Но волости, конечно, он имел.
ВАСИЛИЙ ДИМИТРИЕВИЧ КИРДЯПА
1350 † 1403
Старший сын Димитрия-Фомы Константиновича Василий, по прозванию Кирдяпа, начинает упоминаться в летописях со второй половины XIV века.
По смерти Андрея Константиновича (в 1365 году) Нижегородский стол должен был занять следующий по старшинству брат, Димитрий-Фома; но его предупредил Борис, занявший Нижний Новгород, и Димитрий, по некоторым известиям[696], сначала послал сыновей своих, Василия и Семена, для переговоров с Борисом и в Орду для получения ярлыка. Борис не пустил племянников в город, и Василий отправился далее, в Орду, а Семен — в Суздаль, к отцу. Кирдяпа возвратился из Орды с ханским послом в том же году и привез отцу ярлык на Владимирское великое княжение, от которого тот отказался в пользу князя московского[697].
Димитрий Константинович, отказавшись от великого княжения Владимирского, добился своей отчины при помощи московских полков. Занявши Нижний Новгород, Городец он отдал брату Борису, который сидел в нем и прежде, а Суздаль — сыну Василию[698].
Затем в продолжение десяти лет, т. е. до 1376 года, Василий Кирдяпа упоминается только два раза: по случаю похода его в 1367 году на Булат-Темира, которого преследовал вместе с отцом своим и дядей, а в 1370 году на Казань против князя Асана[699].
В 1376 году Димитрий Константинович опять собирал рать на болгар и просил помощи у зятя своего, великого князя, который и прислал московскую рать под начальством князя Димитрия Михайловича Волынского. Во главе нижегородской рати стояли братья Василий Кирдяпа и Иван[700]. Впрочем, здесь мы не будем передавать подробностей этого похода, так как говорили уже о нем в биографии Димитрия Константиновича.
В следующем 1377 году русские полки были побиты татарами на берегу реки Пьяны, причем утонул младший из сыновей Димитрия Константиновича Иван. Василий Кирдяпа не участвовал в этом походе; он был в Суздале, откуда, вскоре после Пьянского боя, прибыл в Нижний Новгород и распорядился отысканием тела утонувшего брата[701].
Куликовская битва, в которой нижегородские князья не участвовали, не прошла для Москвы безнаказанно. В 1382 году новый хан Тохтамыш шел наказать московского князя за поражение Мамая, хотя этот последний и был врагом его; вероятно, Тохтамыш хотел только поддержать в глазах русских князей авторитет хана вообще. Рязанский князь, чтобы спасти свою землю от татарского разорения, явился к Тохтамышу с услугами: он указывал ему путь к Москве. То же чувство самосохранения руководило, кажется, и нижегородским князем: Димитрий Константинович предупредительно послал в Орду сыновей своих, Василия Кирдяпу и Семена, которые, не заставши хана в Орде, — «бе бо борзо шествие его», — догнали его близ рязанской границы у Сергача и отсюда сопровождали до самой Москвы. Москвичи не хотели отворять ворот хану, несмотря ни на какие убеждения татар в безопасности их; наконец к ним вышли для переговоров нижегородские князья-братья и — вольно или невольно — клялись жителям Москвы в добрых намерениях хана и были причиной ужасного кровопролития. На обратном пути из-под Москвы Тохтамыш отпустил Семена домой, а Василия Кирдяпу взял с собой, надобно полагать, в качестве аманата[702]. До 1386 года Кирдяпа томился в Орде; наконец не выдержал и бежал. Но на дороге он был пойман и опять доставлен в Орду, где принял от хана «истому велику»[703]. Впрочем, он успел, как видно, умилостивить хана, который в 1387 году отпустил его, дав ему Городец. В том же году[704], при помощи московских полков, данных ему Димитрием Донским, он вместе с братом своим Семеном отнял у дяди Бориса Нижний Новгород, и Борис должен был удовольствоваться одним Городцом[705].
Когда Борис оставлял Нижний, он сказал своим племянникам, что теперь плачет от них, но наступит время, когда и они будут плакать от врагов своих. И это предсказание сбылось. В 1393 году великий князь Василий Димитриевич купил ярлык на Нижегородское княжество (тогда бывшее опять в руках Бориса), которое и взято было за великого князя. Но в Суздале оставались еще племянники Бориса, а Василию Димитриевичу не только нужно было обезопасить от них новый примысел, но и округлить его присоединением к нему Суздаля. И вот, в том же 1393 году он пошел ратью против Василия Кирдяпы и брата его Семена. Чем окончился этот поход — неизвестно. Если верить Татищеву, то события 1393–1394 годов можно объяснить весьма удобно и притом правдоподобно. Дело в том, что у Татищева под 1394 годом есть известие, что Василий Димитриевич ходил к Нижнему Новгороду на Василия Кирдяпу и брата его Семена «и выведя их, даде им град Шую» и прочее. Из этого известия последующие события весьма удобно могут объясняться тем соображением, что братья, как самые старшие теперь в роде князей суздальско-нижегородских, были весьма недовольны таким незначительным уделом как Шуя. Этим-то недовольством и может быть объяснено летописное известие того же 1394 года, что Василий и Семен Димитриевичи побежали в Орду к Тохтамышу добиваться своей отчины (разумеется, Суздальско-Нижегородского княжества), что великий князь Василий Димитриевич послал за ними погоню, но братья ускользнули от нее[706].
694
Об участии Димитрия-Ногтя в преследовании Булат-Темира говорит только Никоновская летопись (IV—17); Воскресенская летопись (Полное собрание русских летописей, VIII—14), говоря о том же, упоминает только великого князя суздальского Димитрия Константиновича с братом его Борисом и детьми. О походе Димитрия-Ногтя к Твери говорит также Никоновская летопись (VI—42), причем называет его не только Константиновичем, но и Ногтем. Тверская летопись (стр. 435) так перечисляет ходивших к Твери князей: Владимир Андреевич (Храбрый), Димитрий Константинович Суздальский, Борис Константинович, Андрей Федорович Ростовский, князь Димитрий Новгородский, князь Семен Димитриевич и прочие. Здесь под словом новгородский надобно разуметь, конечно, нижегородский, и в таком случае под Димитрием должен разуметься именно Димитрий-Ноготь. Все это так, но до нас дошел один официальный документ, как нам сдается, неправильно помеченный 6761 (1253) годом, — это данная на села Мининское и Романовское суздальскому Васильевскому монастырю грамота (см. «Акты юридические», I — №№ 63—1). Начало этого документа утрачено; приводим его в таком виде, в каком он дошел до нас: «…и по благословенью государя своего князя Дмитрея Костянтиновича, во мнишеском чину Дионисья, се яз раба Божия Марина черница управила есми душу господина своего Деонисьеву, дала есми по его пострижение ко св. Василью в монастырь на поминок душе его село Мининское» и пр. Ни в половине XIII, ни в половине XIV столетий мы не находим никакого Димитрия и именно Константиновича с монашеским именем Дионисий, к которому мог бы относиться приводимый нами документ, кроме Димитрия-Ногтя. В таком случае надобно признать, что в данном случае мы имеем дело с ошибкой писца, который вместо 6861 поставил 6761 год, и следовательно должны признать, что Димитрий-Ноготь скончался в 1352, если не в самом 1353 году. По смерти Андрея Константиновича (в 1365 году) Нижним Новгородом и года не владел Борис Константинович, который должен был уступить столицу Нижегородского великого княжества старшему брату своему Димитрию, а сам удовольствоваться прежним своим уделом, Городцом на Волге. Занявши Нижний Новгород, Димитрий Константинович отдал Суздаль, уже с 1350 года нижегородский пригородок, старшему сыну своему, Василию Кирдяпе. Неужели он обошел бы младшего брата своего, Димитрия-Ногтя, если бы этот последний жив был тогда? Но в таком случае что же сказать о летописных известиях, заставляющих Димитрия-Ногтя жить не только в 1367, но и в 1375 году? Пока удовольствуемся общей фразой: тут какая-нибудь ошибка. О сыне Димитрия Юрии говорится, что он не имел удела, но, само собою разумеется, он владел волостями в Суздальском уделе, как и Ноготь, что видно из официального документа, о котором говорилось в этом примечании.
695
Имя Марии, жены Димитрия-Ногтя, взято, конечно, с надгробной надписи. См. «Краткий очерк истории Н. Новгорода» Храмцовского, прим. 28.
698
Нижегородский летописец, издание Гациского; Храмцовский, «Краткий очерк истории Н. Новгорода» и прочее.
699
Полное собрание русских летописей, VIII—14, 17; Никоновская летопись, IV—17, 24. Есть известие, что он с нижегородскими гражданами перебил свиту татарского посла Сарайки в 1374 году.
702
Полное собрание русских летописей, IV—84, 86–87, 89; VI—98, 100–101, 103; VIII, 42–43, 45, 47; Никоновская летопись, IV—132, 135–137.
705
Полное собрание русских летописей, IV—95; V—242; VIII—52; Никоновская летопись, IV, 155–156.
706
Полное собрание русских летописей, VI—124; VIII—64; Никоновская летопись, IV, 254, 256; Татищев, IV—375. См. соответственное место в биографии брата Василиева Семена.