— Вот только глотнул половину…
И показал ему из кармана «жулика».
«Захарьин ударил меня по руке, — рассказывал приятелям Григоровский, — да я держал крепко.
— Вон отсюда! Гоните его!
На шум прибежал лакей и вывел меня. А он всё ругался и орал… А потом бросился за мной, поймал меня.
— А давно ли пьёшь? Сколько лет?
— Пью лет с двадцати… На будущий год сто лет.
А вот вступление к повести А. Битова «Человек в пейзаже»:
Недавно от Р. Р., одного из так называемых интеллигентных защитников умеренного и культурного употребления алкоголя (не без основания их ныне считают наиболее ядовитыми его проповедниками…), слышал я «совершенно точные» статистические сведения. Мол, из ста процентов клинических алкоголиков (на определение подобного статуса личности тоже существует «совершенно точная» научно-статистическая — медицинская норма…) четыре процента живут до старости, не попадают под транспорт, не суют руки в шкивы и шестерни и даже выполняют, а то и перевыполняют норму и план, не совершают нарушений общественного порядка, кроме разве того, что совершенно не закусывают да и вообще ничего не едят, умудряясь из чистого алкоголя получать всё необходимое для жизнедеятельности организма… но, что ещё более удивительно, рождают нормальных детей, на которых ни в чём не сказывается алкоголизм родителя; правда, пока ещё наука не успела установить, передаются ли по наследству эти удивительные свойства. Но если передаются, далее подумал я, но рассуждал всё тот же теоретик, то четыре процента есть в биологическом смысле цифра гигантская, куда более важная, чем остальные девяносто шесть оставшихся процентов, потому что тогда это уже мутация! А в наш век полуголодающего человечества, нехватки природных и пищевых ресурсов на такую мутацию можно делать ставку. Ибо человек, который заправляется, как автомобиль топливом (кстати, куда более дешёвым и неограниченным, чем бензин), исключительно перспективен в эколого-экономическом смысле. За этими четырьмя процентами от ста может оказаться великое будущее…
И если уж вопрос о влиянии алкоголя на организм вызывает определённые споры, то к вопросу о влиянии его на душу и вообще страшно прикоснуться. Привожу ниже несколько отрывков из записных книжек Вен. Ерофеева:
Не говори с тоской «не пьём»,
Но с благодарностию «пили».
Выпью ещё стакан солнцедара, закушу луковицей и буду славить моего господа.
Ты выпей. Это тебя сократит.
Пить для восторгу или для терзания пить
А вот несколько отрывков из произведений В. Шинкарёва.
Мотин. Да ну на фиг… Я после работы этой вообще ничего делать не могу. А удивляются, что, мол, мы пьём… Мало ещё пьём!
Житой. — Верно! (Разливает ещё по одной).
Василий. То, что мы пьём, есть выражение философского бешенства.
Самойлов. Потому и пьём, что пока пьяные — не так похмелье мучает.
Нужно твёрдо отдавать себе отчёт, зачем не пить
(Максим и Фёдор)
Банально сказано: или жизнь, или пьянство. Умоляю, вдумайтесь — какая же труднопостигаемая блестящая мысль здесь содержится.
Действительно: «Или-или», как у Кьеркегора.
Или прекрасная, трудная вещь — жизнь.
Или прекрасная, трудная вещь — пьянство.
Ценность жизни значительно повысилась в моих глазах, но ценность пьянства возросла. Они равны. Но, как кислота и щелочь, не совмещаются. Поаплодируем человеку, у которого хватило воли выбрать жизнь. И тому, кому хватило воли выбрать пьянство. И жалко того, кто пытается пить и жить.
Отруб