Вся сия книга наполнена разговорами ветхозаветной церкви с Словом, всего рода человеческого с Словом, и церкви из язычников с Ним же, и опять – Слова с нею и с родом человеческим. Потом разговор язычников с Иерусалимом и Иерусалима – о церкви языческой и о самом себе. Далее воззвание служащих ангелов к призванным в веру людям.
Вот слова, коими древний народ просит Слово низойти и соединиться с плотию: да лобжет мя от лобзаний уст своих, яко блага сосца твоя паче вина (1, 1); и опять возбуждает в Нем желание следующими словами: плоды новые до ветхих, брате мой, соблюдох ти (7, 13); и вообще прошение всех к Слову, чтобы Оно восприяло наше тело – таково: кто даст тя, брате мой, ссуща сосцы матере моея? обретши тя вне, целую тя, и ктому не уничижат мене. Пойму тя, введу тя в дом матере моея, и в ложницу заченшия мя (8, 1). Они просили, чтобы Он принял плоть не отынуду, но из той самой утробы, из которой мы родились, хотя и не так, как мы, т. е., от мужа и жены. Ибо Он, как Творец, воспринял себе плоть от одной Девы, впрочем от человека; ибо Богородица Мария есть человек.
Вот что к просившим говорит Слово, уже восприявшее плоть от Девы: внидох в вертоград мой, сестро моя невеста: обымах смирну мою со ароматами моими, ядох хлеб мой с медом моим, пих вино мое с млеком моим (5, 1). Ибо, вшедши в собственный сад, т. е., в творение, Он воспринял для себя плоть от Девы, и стал человеком. Тело было смертно, но оно соединялось с благоуханием всесвятого Слова. И хотя Он, как человек, позволял телу своему вкушать млеко, но сообщал ему и вино своего совершенства. Ибо Он, как телом вкушал млеко, так в теле же творил дела божества. Потом Слово, облеченное в плоть, призывает древний народ, так как ему первому вверены были слова Божии, таким образом: востани, прииди ближняя моя, добрая моя, голубице моя: яко се зима прейде, дождь отыде, отыде себе: цвети явишася на земли, время обрезания приспе, глас горлицы слышан в земли нашей: смоквь изнесе цвет свой, винограды зреюще даша воню (2, 10. 11. 13). Уча таким образом, Он показывает, что первый народ (Иудеи) принял и содержал сень законную только до времени, и увещавает, как знающего глас горлицы. Далее Слово, призвав Иерусалим, призывает потом и язычников; ибо один Господь для Иудеев и для язычников: гряди от Ливана невесто, гряди от Ливана: прииди и прейди от начала веры, от главы Санира и Аермона, от оград львовых, от гор пардалеов (4, 8); – от идолослужения и зверского нрава Он призывает ее к вере.
Призванная от язычников в сокрушении сердца говорит Слову: возвести ми, егоже возлюби душа моя, где пасеши? где почиваеши в полудне? да не когда буду аки облагающаяся над стады другов твоих (1, 6). Испытав множество различных перемен, она просила Слово, да соделает ее ныне крепкою и сильною, дабы опять не потерпеть того же самого.
Вняв молитве ея, Слово научает ее так: аще не увеси самые тебе, добрая в женах, изыди ты в след паств, и паси козлища твоя в кущах пастырских (1, 7). Сего требует от ней для того, что никто не может познать Бога, не познав прежде самого себя. Ибо благочестие к Богу есть начало чувства, а чувство – не внешнее, но мысль в душе с верою.
Иерусалим, увидев призывание язычников, бывшее в необрезании веры, с удивлением говорит: что увидите у Суламитины приходящия яко лики полков (7, 1)? Ибо приходили не от одного, но от всякого народа, оставив свои ополчения, сокрушив мечи и любя единственно мир.
Языческая церковь, видя Иерусалим как-бы укоряющим ее, защищает саму себя тем, что призывание ея не тщетно. Черна есмь аз и добра, дщери Иерусалимские, якоже селения Кадарска, якоже завесы Соломони. Не зрите мене, яко аз есмь очернена, яко опали мя солнце: сынове матере моея сваряхуся о мне, положиша мя стража в виноградех, винограда моего не сохраних (1, 4. 5). «Я черна, но нахожусь под самым солнцем. Хотя я и необрезанна», говорит она, «но отреклась от идолов и вышла из дому матере моей, как и Авраам: ибо я той же самой веры. И потому умоляю: введите мя в дом вина: вчините ко мне любовь: утвердите мя в мирех, положите мя во яблоцех: яко уязвлена любовию аз (2, 4. 5). Закон и пророки, не смотрите на то, что я необрезана, но с любовию примите меня. И если я злоухаю дикостию, то ты научи меня, утверди твоим благовонием: яко уязвлена есмь любовию, и потому заклях вас дщери Иерусалимли в силах и крепостех села: аще возставите и возбудите любовь, дóндеже восхощет (2, 7). Заклинаю вас, праотцы, не против сил, ибо это не позволительно, но силами рая, дабы вы, смотря на него, приняли меня, как Адама. Ибо и там не было обрезания: а ныне возобновляется то, что было при Адаме».