Потом Моника присоединилась к обществу циклистов, которые совершали дальние поездки. В любом городе Европы находилось спортивное общество, где ей оказывали содействие.
В составе сборной группы циклистов-любителей она и путешествовала. В клуб входили представители разных социальных слоев общества, профессий, национальностей и возрастов. Все, за исключением неё, были мужчинами. Из уважения к её миссии пунктом назначения выбрали Москву.
Сначала они добрались до Вены. Въехав в венский лес, она сняла шляпу, приветствуя белку. Та благосклонно прищурилась и в несколько маленьких шажков направилась в ее сторону, взяла предложенный орех. Сама того не зная, юная Моника повторяла путь, которым следовал её отец.
На скамье, засыпанный пожелтевшими, шуршащими листьями, она завалилась на бок с явным намерением поспать часок-другой. Деньги у неё имелись, но Мария воспитала её экономной.
В пути девушке встретился спущенный аэростат, застрявший в ветвях дерева еще со времен войны, когда же она достигла Дуная, ее поразила взорванная баржа. Она познакомилась со словоохотливой крестьянкой, которая привела ее к разрушенному имению, где много лет назад жили путешественники, следовавшие за аэростатом. В Праге Моника посетила квартал, разнесенный пушкой, и ей сказали, что это произошло из-за драки, учиненной русскими против швабов.
По дороге у Моники украли кожаные бриджи г-на Штейнбрехера, поэтому она ложилась спать в шелковом платье, боялась, как бы не лишиться и его.
У неё брали интервью, спрашивали, религиозна ли она. Моника отвечала, что она атеистка, что вполне соответствовало духу времени. Журналисты пророчили ей большое будущее, обещая, что ее велосипед сделает больше для освобождения женщин, чем всё остальное вместе взятое. Пример девушки давал женщинам ощущение свободы и независимости.
История о девушке, которая ищет отца, бежала впереди нее, так что к ней пришла весточка из Барановичей, где общество любителей физических упражнений и велосипедного спорта возглавлял Лука Пайчук. Взглянув на обрывок фотографии, белорусский циклист узнал товарища, с которым они вместе находились в плену в 1914 году, а потом возвращались на родину.
Лука рассказал про высокого молодого человека, гонявшего на болиде, добавив, что у фрау Мольтке имелось много друзей, которые жили в её гостинице и любили ее за добрый нрав. Лука попросил Монику показать руку. «Это рука Бога», — восторженно произнес он.
Неожиданно он предложил ей остаться. Она отказалась. Схватившись за правый отворот его пальто — Моника была левшой — она потребовала, чтобы он назвал ей фамилии других членов отряда. Лука изворачивался, ссылаясь на забывчивость, и, хотя разговор вышел неприятный, фрейлейн Мольтке не допускала, что он закончился, прежде чем она добьется своего.
Циклист вспомнил, что на романтическом вечере ее мать вышла в зеленом шелковом платье, а на груди у нее сверкал большой изумруд. Моника ответила, что камень пришлось продать. Это замечание утвердило ее, что Лука действительно знал фрау Мольтке. Он спросил, нет ли у нее другой фотографии. Она достала еще одну — из альбома приемной матери — с семьей из двух взрослых и трех детей. Когда она их разглядывала, ей хотелось быть младшей дочерью. Лука кивнул. «Старшая девушка — Наоми, она тоже путешествовала с нами. В честь неё следовало бы назвать наш отряд, но мы выбрали имя Анастасии, так предложил доктор Пустовойт», — сказал он. Так Моника второй раз услышала про доктора.
Под большим секретом Лука признался, что принадлежал к отряду. Однако Моника не торопилась ему верить, пообещав, что примет решение после того, как он все поведает всю историю полностью. Собственно, рассказывать осталось нечего, по прибытии в Россию члены отряда потеряли друг друга из вида, признался Лука, но, когда он организовал в Барановичах физкультурный клуб (об этом писали в газетах), ему написал командир отряда Терентьев. От него пришла весть о представлении доктора Пустовойта к ордену Красной звезды, а с ним вместе — Константина Рябова и Власа Ашихмина.
Так Моника узнала еще про трех членов отряда, что вместе с Лукой, доктором и Наоми, составило число шесть.
— Кто из них мой отец? — спросила она.
— Не знаю. Но человек с фотографии твоей матери — это Рябов.
Вероятно, ее отца звали Костя Рябов.