— В его мозгу кибернетический чип.
— Им управляли дистанционно?
— Нет. Этот чип отвечал за обработку гигантского массива данных.
— Он не успел скинуть их в мозг.
— Иначе бы каждый кассумкрат их не достал.
— Роса Криворогов счел, что он мог и забыть это искусство.
— Куран сказал, что он его разоблачил на сеансе связи.
— За ЭПТ «Айсджамп» следят десятки космографов.
Ильслав подумал:
— Там же в ангарах «Яранги-5» терракратское судно из Евразийского Союза?
— Да. Шаттл. Но сеанса связи с ним не было.
— Опрошен каждый кассумкрат, занимающийся передачами.
— Никакой каждый кассумкрат не подтвердил связи и с космографом Евраса.
— Тем более каждый присутствующий кассумкрат заметил и идентифицировал только один — «Днепророссийск-РР».
— Нет. Нет. Может, они за ним прилетели? Те, кто на «Яранге-5».
— Так в открытую?
— Они и до этого прилетали же за беженцами.
— Но не Евразийский Союз и не на шаттле с представительского крейсера.
— Терракрат у Комиссионера кстати.
— Может, он на него надавить хотел?
— Чтобы он позволил беспрепятственно бежать Кирисорису?
— Или подкупить. Кассумкратия каждого кассумкрата точно должна была бы подчиниться.
— Да. Кассумкратия каждого кассумкрата добровольно признала Комиссионера.
— Липа.
— Почему именно «Велслава» прислали?
— Может, он яростный уговорщик и готовил какой-то обмен.
— Липа.
— И с сеансом связи догадка тоже липа.
— Кирисорис мог быть и рудиментарным теоборнийцем.
— Их молитвы были очень похожи на сеанс связи.
— Он шпион?
— Каждый присутствующий кассумкрат не знает. Кассумкратия давно терракратских диверсантов не ловила.
— А каждый кассумкрат принципиально отвергает встраиваемые в тело инородные тела.
— Как продвигается работа над расшифровкой?
— Я не знаю, какого типажа ключа подойдет. Я узнаю.
— Зато теперь он точно не тео[р]борниец. Они практиковали методу открытого доступа.
— Шифр был только у оборонительных команд.
— Погодите-ка. В нем микрофон есть?
— Микрофон?
— В импланте?
— И микродинамик!
— Значит!
— Ключ расшифровки в том, что надо туда говорить!
— Или думать…
— Но тогда каждый присутствующий кассумкрат ничего не выбьет.
После этого целых 20 минут что только не диктовали СВСники, но все бестолку. Чип не поддавался. Он то ли спал, то ли молчал. Наконец, догадались подвести к нему ток от провода. Но чип не включался. Тогда вернулись к трупу, пустили в него ток и от еле возникших нервных импульсов запитали имплант. Через микрофон импланта типовым электронным голосом раздалось кряхтение.
— Сотворить тихо!
— Звучать же, микрофон.
Тишина в ответ.
— Он ответил тишиной?
— Он вообще не ответил.
Из шлема Ильмены донеслось бормотание:
— Ответил. Ответил. Имплант должен ответить на вопросы!
— А каждый присутствующий кассумкрат ему повелительное предложение подкинул.
— Нет, он на приказ «сотворить тихо» отреагировал.
— Но после же «говорить» звучало.
— Не звучало.
— Братья и сестры, тишина. Ильмена. Придумать ему вопросы.
— Принято, Ильслав. Кирисорис, сколько будет дважды два?
Чип не отреагировал.
— Это был не киборг.
— Да. Роса прав.
— Ведь у киборга импланты заимствуют субъектное самоощущение.
Ильмена поразмыслила. Но ни на «чип», ни на «имплант» в обращении с вопросом реакции не последовало. Кассумкраты вокруг стояли и сидели молча, им ведома была культура не соваться с «мудрыми» советами, когда не следует.
Ильслав даже успел тихонько натянуть новый светло-пурпурный скафандр: надоело плакать, трупные испарения мощно резали глаза. А следом, как человек, который все равно оставался согласованием воль кассумкратов ответственным по Кирисорису, осторожно взял за плечо Ильмену и спросил:
— Может, воззвание к каждому кассумкрату всего концентратора?
— Рано, Ильслав. Рано.
Она себе кусала нижнюю губу, а ее глаза сверлили забрало собственного шлема, и ее осенило:
— Численность сотрудников службы внешнего сношения ЭПТ «Айсджамп»?
В ответ ничего.