Опять зазвонил телефон. Дежурный сообщил, что какой-то мужчина, отказавшийся себя назвать, высказал предположение, будто кража на Строительной дело рук парня, одетого в брезентовую штормовку.
— Почему он так думает?
— Сказал, что видел из окна. Парень слишком осторожно входил в подъезд, все оглядывался…
— Значит, свидетель живет напротив? Когда он его видел?
— Говорит, вчера, часа в четыре. А под вечер опять увидел его — в «Запорожец» садился с какими-то свертками. Машина ждала его в двух кварталах от дома…
— Это он тоже из окна видел?
— Нет, когда в «Диету» за молоком ходил.
— Слушай, направь туда кого-нибудь порасторопней, ладно? Пусть установит этого мужчину и проверит, кто из местных ребят ходит в штормовке.
Минут через пятнадцать дал знать о себе Ивкин.
— Товарищ начальник… Алло! Из ателье звоню… Боровик объявился!
— Вези его сюда! — обрадовался Солдатов.
— Он по телефону позвонил. Директору сказал, что только после обеда будет. Я подскочу к нему домой. Может, он там?
— Давай! И позвони мне!
Солдатов знал, что у Ивкина инициатива обычно проявляется в самых сложных обстоятельствах, когда есть хоть маленькая зацепка по делу, и подсказывать ему что-то в подобных случаях не имело смысла.
И опять звонок. Дежурный сообщил, что доставили задержанных за ограбление женщины у комиссионного.
— А потерпевшая где?
— Она в четырнадцатом кабинете.
Солдатов вышел в коридор и поднялся на третий этаж к старшему следователю Захаровой, умевшей не только хорошо распутывать сложные дела, но и быстро изобличать самых вертких преступников. У ее стола сидела брюнетка средних лет со вздернутым носиком и пышными волосами, стянутыми на затылке большой квадратной заколкой.
— Какое счастье, что все обошлось благополучно! Эти бандиты могли ударить меня, уродом на всю жизнь оставить. Я так огорчена, что доставила вам столько хлопот.
— Прошу вас, Ирина Григорьевна, — остановила ее Захарова, — расскажите все по порядку. Как вы с ними познакомились?
— Сейчас… Я еще никак не приду в себя! Скажите, может быть, я напрасно подняла шум? Говорят, что жулики мстят заявителям… Будет суд, их компания узнает мой адрес. Какой ужас, какой ужас! — Она приложила кончики пальцев к вискам и закрыла глаза.
— Ирина Григорьевна, — вмешался Солдатов, — вы же интеллигентный человек, не запугивайте сами себя. Глупости все это! Вы где работаете? — задал он уже совершенно безобидный вопрос, чтобы успокоить ее.
— В филармонии. Я аккомпанирую…
— Они сами подошли к вам?
— Не я же начала приставать к ним на улице! Этого еще не хватало!
— На улице? — уточнил Солдатов, участливо глядя в ее глаза. У него была такая привычка — во время разговора садиться поближе к собеседнику и внимательно смотреть ему в лицо, чтобы вобрать в себя каждое слово, жест, взгляд…
— Я вышла из комиссионного, зашла в кондитерскую, купила пирожное, там всегда свежие продают. Тут они подошли ко мне — предложили итальянские туфли. И я, как последняя дура, пошла с ними в подъезд. Нет, ведь это додуматься надо — положила сумочку на ступеньку и начала примерять туфли. Туфли — очарование. А они схватили сумочку и побежали. Я за ними на улицу. Никогда так не кричала!
— А кто из них схватил сумочку? — спросил Солдатов, сдерживая улыбку, он представил, как эта красивая, представительная женщина бежит по улице в чулках и кричит.
— Тот, что помоложе! Да, конечно он! У него еще куртка под замшу. — Она помялась, испытующе посмотрела на Солдатова, на Захарову, будто собиралась сказать нечто очень важное и наконец решилась. — Скажите, а я могу взять эти туфли себе? Я же почти договорилась с ними, туфли мне подошли. Цена меня устраивает… — Не дождавшись ответа, она закусила губу. — Простите.
— Долго вы были в комиссионном?
— Минут двадцать.
— Что-то хотели купить?
— Норковую шубу, — с достоинством сказала она.
Ирина Григорьевна уловила недоверчивый взгляд Захаровой и в подтверждение своих слов достала из кармана чек комиссионного магазина.
— Такая сумма? — удивленно спросил Солдатов.
— А что? — женщина пожала плечами. — Вы полагаете, что я не могу себе позволить?
— И вы решились купить такую вещь, даже не посоветовавшись ни с кем? — спросила Захарова и тут же поправилась: — Я имела в виду фасон, качество… Цена-то, слава Богу…