— Отвезите меня, пожалуйста, домой, — сказал Юра.
— К маме? — переспросил Солдатов.
— Домой, — твердо повторил Юра.
Когда мягко защелкнулась дверца и Солдатов остался в машине один, у него вдруг мелькнула мысль, которая самому ему показалась неожиданной.
«А что, — подумал он, — если об этом разговоре с Юрой рассказать на совещании у начальника управления, которое назначено на понедельник? Вот так бы взять и выступить не с отчетом о проведенных и запланированных мероприятиях, не с обычными гладко-стертыми фразами о роли профилактики и о вреде ее недооценки, а рассказать просто, по-человечески, доверительно о том, как эмоциональная неухоженность, душевное одиночество, обида, разочарование не так уж редко ведут к преступлению».
Но Солдатов понимал: на совещаниях, где разговор обычно идет о крупно-деловых, масштабно-общественных вопросах, а суждения излагаются лаконично, с подчеркнутой суховатостью, не принято заниматься исследованиями душевных тонкостей, и поэтому рассказ его был бы странен и неуместен. А между тем этот час, проведенный в «Жигулях» вместе с Юрой, иначе и не назовешь, как часом профилактики. Вот если бы каждый сотрудник уголовного розыска нашел время хотя бы для одного такого часа профилактики в сутки, может быть, все дни их жизни, посвященные раскрытию преступлений, стали бы более спокойными по той простой причине, что преступлений было бы намного меньше. Но такой час профилактики тем и удивителен, что он возможен только с одним-единственным человеком, с тем, кому этот час посвящен. Но как выкроить время для этой работы? «А что, — мелькнула крамольная мысль, — если урвать эти часы у тех же самых совещаний и заседаний в райотделе?» Но тут же строгий начальственный голос возразил в самом Солдатове: но ведь и совещания нужны для дела. Не могут же люди работать в одиночку. Профилактика — дело комплексное. Она одному человеку не под силу. В ней должны участвовать люди разных профессий, вся наша общественность. Иначе профилактика никогда не станет эффективной. Ведь она и в узкомедицинском смысле слова — дело врачей различных специальностей: и терапевтов, и невропатологов, и стоматологов, и ранней диагностики… А при сложных случаях всех их собирают вместе для консилиумов. И совещание, в сущности, тот же самый консилиум. Только вот, конечно, жаль, что на консилиумах рассматривают отдельные истории болезни, а на совещаниях почему-то не принято, а то, право, стоило бы рассказать и о Юре, и об их разговоре в «Жигулях».
ГЛАВА 19
Начало девятого. Солнце вынырнуло из-за угла многоэтажки и залило ярким светом кабинеты райотдела. На улице не по-осеннему тепло, окна распахнуты настежь. В вестибюле зубоскалят молодые мужчины, арестованные за мелкое хулиганство. Ждут грузовик, который отвезет их на работу.
— Кто одолжит «Беломора» без отдачи?
— Сейчас бы картошечки жареной с колбаской и молочка…
Кто-то выкрикнул:
— Давай, интеллигенция, насчет рукавиц спросите.
Хулиганов сопровождает молоденький сержант в новенькой милицейской фуражке. Он держится с ними запросто. В нарушение правил называет их по именам и кличкам. Так ему, наверное, удобнее.
— С добрым утром, гражданин начальник! Как спалось на службе?
Сержант не отвечает, сосредоточенно смотрит на листки бумаги — это наряд. Приложив наряд к стене, делает в нем какие-то пометки.
— А я вот не спал. Боялся Люську свою во сне увидеть. Она и тут в мою личную жизнь вторгается, — гогочет красивый парень с поцарапанным лицом.
— Нар жестких, а не Люську, вот чего ты боишься. Как на работу-то придешь с такой физиономией? — не отрываясь от листков, пытается устыдить его сержант.
Но парень не слушает его. Вместе с другими он ринулся к подъехавшему грузовику и, перемахнув через борт, поудобнее устроился в кузове. Ехать далеко — в колхоз на ремонт плотины.
Вестибюль опустел. Высокий грузный дежурный с поседевшими висками порывисто захлопнул окошко в застекленной перегородке. Но это не помогает. Сверху ползут серовато-синие полосы табачного дыма. Дежурный морщится. Соблазн большой. Вторую неделю упорно борется с собой — пытается бросить курить.
Увидев Солдатова, он быстро вышел к нему навстречу и, козырнув, отрапортовал: ночью происшествий зарегистрированно не было.