Наконец Эля разжала руки и отступила. Оттерла щеки.
– Ты останешься на ужин?
– И не только на ужин.
– А… ну… – в Элине вдруг появилась какая-то новая растерянность. Пополам со смущением. – Я не думаю, что… – она запнулась и замолчала.
– Ты собираешься меня выставить за дверь после ужина?
– Я… нет… не… – Петр решительно не понимал смущения Эли. А она окончательно порозовела и выпалила: – У меня эти дни!
Эти дни. Какая прелесть. Петр прекрасно знал, как эти дни называются на самом деле, равно как знал и другие точные медицинские названия женской анатомии и физиологии. Но пусть будут эти дни. Значит… значит тренировал фантазию он совершенно зря. Ну, может, так и к лучшему. Наверное.
– Тогда точно никуда не уйду, – Петр решительно потянул вниз «молнию» на куртке. – Хотя… За шоколадкой могу сгонять.
– У меня есть шоколадка, – а потом она порывисто бросилась ему на шею. – Никуда не уходи. Пожалуйста.
– Петр Тихонович, танцуйте!
– Тебе прошлого Нового года мало? – Петр поднял голову от бумаг.
– Таки Макаров разродился, как и обещал!
– Ну?! – Петр резко выпрямился.
Арсений шлепнул заключением криминалистов о стол.
– Если совсем коротко, то генетическое сопоставление волоса, обнаруженного в сейфе, и волоса, взятого у покойного Конищева, указывает на очень близкий уровень родства.
– Так, – Петр встал. – Значит, сын.
– Значит, сын.
– Делай запрос в Оренбург на задержание Поварницына. Надо побеседовать с отроком еще раз и поплотнее. И об отношениях с папенькой покойным, и о пропавшем альбоме офортов, и о том, зачем он лазил в сейф.
– Есть делать запрос.
– Вот мы идиоты! – Петр вышагивал по кабинету. – Вот зачем мы этот политес разводили с подпиской о невыезде?! Надо было сразу его закрывать!
Арсений лишь вздохнул. Новости из Оренбурга они получили неутешительные. По месту жительства Поварницын не обнаружился. На месте работы сообщили о том, что он взял отпуск за свой счет на две недели по семейным обстоятельствам. Ни на работе, ни дома никто ничего внятного и вразумительного о текущем местонахождении Евгения Поварницына сказать не мог, а мать, с которой он проживал в одной квартире, и вовсе выглядела напуганной донельзя.
– Таки подался в бега наш плакающий мальчик!
Арсений снова лишь вздохнул и потер висок.
– В розыск объявляем, Петр Тихонович?
– Да чего уж теперь миндальничать. Объявляй.
Кораблев ушел, а Петр снова вернулся за стол, сел, сжал пальцами переносицу. Ну, вот и слинял от них убийца профессора Конищева. Тот факт, что Поварницын подался в бега, самым прямым образом изобличал его. Да толку-то?
Вопрос в том, что сейчас делать? В первую очередь, с Элиной.
Петр встал и снова принялся ходить по кабинету. Во-первых, ей надо об этом сообщить. Ведь с этого утырка станется к ней заявиться. А с Эли – прятать и покрывать его. А как же, Поварницын у нас бедный мальчик. Бедный мальчик, который собственного отца грохнул.
Ну, а во-вторых… Во-вторых, таки надо собирать сумку и перебираться к Эле. Хотя бы до поимки Поварницына. Это вдруг стало очевидно Петру как ясный день. Или вообще – забрать ее к себе. Эта мысль была неожиданной и такой, которую следовало бы тщательно обдумать. Но сначала – сначала обговорить это все с Элей. А прямо сейчас – позвонить ей.
Эля взяла трубку сразу. Только голос был запыхавшийся.
– Что случилось? – вопрос вылетел мгновенно и сам собой.
– Ничего, – ответила Элина после глубокого вздоха. – Просто торопилась взять трубку.
– Ты где?
– В мастерской.
– Одна?
– Нет, с Николаем Ефимовичем.
Уже лучше. Петр вспомнил лысо-патлатого помощника Эли. Он вроде мужик хоть и в годах, но кряжистый, крепкий. Да и видно по нему, что к Эле хорошо относится.
– Понял. Эля, я хочу тебе напомнить про свою просьбу.
– Да, какую?
– Если у тебя объявится Поварницын – позвонит или приедет – неважно куда, в мастерскую или домой…
– Женя не знает, где находится моя мастерская! – перебила его Элина.
– Неважно, куда, – с нажимом повторил Петр. – Если позвонит, приедет, подойдет на улице – первое, что ты делаешь – звонишь мне. Не говоря ему ни слова, ясно?
– Ясно, – после паузы и будто сквозь зубы ответила Элина.
– Я сегодня приеду. Во сколько ты вернешься домой?
– К семи буду точно.
– Тогда до встречи.
– Эля, я должен тебе кое-что сказать. Это важно. И… это служебная информация. Я не имею права ее никому разглашать, но тебе скажу. Только я прошу тебя отнестись к ней серьезно. Отнестись серьезно, а выслушать меня спокойно. Договорились?