Что, черт возьми, за средневековое говно? Никогда не подозревал, что такие места могут быть настолько тёмными.
За исключением редких огоньков, пробивающихся из-за домов, было абсолютно темно. Звезды сверкали, но луны просто нет.
Но я не могу здесь оставаться. Меня же схватят.
Так что сжал яйца в кулак и решил выйти. Дверь открыта на щель, и я выскользнул, стараясь не шуметь.
Эти монеты казались весом в тонну, вызывая столько же неприятностей, сколько и неудобств.
С такой кучей золота даже в 21 веке я стал бы богачом, а здесь и подавно. Но вместо радости чувствовал лишь бесполезную панику.
Каждый шаг по грязной улице — как пытка. Сердце колотится, уши напряжены в ожидании, что в любой момент кто-то заорет: «Стой, окаянный!»
Но нет, ничего. Совсем ничего.
Похоже, мои преследователи идут с берега. Их там, похоже, двое или трое. Вероятно, все выходы заблокированы, но я всё равно проверю.
Выбрал более длинную дорогу. Пройдя через темные переулки, наткнулся на лежащую собаку.
Тут мой мозг пронзило воспоминание мальчишки в чье тело я вселился.
Если бы парнишку, живущего на улице, спросили, кого он сильнее всего ненавидел, он бы ответил: собак. Они возглавляли список, наравне с домовыми.
Эти два типа существ одинаково презирались за их общие черты: невысокость, злобность и чертову волосатость. Презрение росло с годами, вместе с горем и болью, что они приносили.
Этой ночью была собака.
Она поднялась на ноги. Мы уставились друг на друга. Я в лохмотьях набитый золотом под завязку, и дворняжка на крошечных лапках.
Всего лишь один момент, и уже понял, что будет дальше. Я сократился в размерах, предчувствуя, что нас ждет. И эта зверюга меня не подвела.
Дворняжка начала лаять. Не респектабельный лай или глубокое горловое рычание. А серия пронзительных тявканий. Что было особенно мерзко в ночной тишине.
Я потянулся за камнем чтобы бросить. Как будто это сможет что-то изменить. Но она ловко увернулась. Я надеялся, что уйдет.
Но нет, она была по-настоящему собакой. И, как это всегда бывает - они делают ровно то, что хотят. А она хотела стоять там и лаять, как будто это её работа.
Как такое крошечное существо может издавать столько шума?
Но все же наконец удалось ее прогнать. Теперь нужно быстрее уходить. Уже слышу голоса.
Обойдя собаку, чуть не наступил на конский навоз. Золото звенит в карманах, а башмаки, как пудовые гири — еле таскаю.
И зачем не высыпал их в сарае? Но всё равно, золото давало мне уверенность в новом мире. Наверное, поэтому.
Доковылял до края доков и встал, чтоб отдышаться. Мои глаза пытались пробить тьму впереди. Вокруг темно, как известно где. Слышу шум воды, и силуэты лодок, пришвартованных рядом.
Никаких признаков того, что меня гонят.
Потом услышал этих мудаков. Ведут какие-то там беседы.
«Хух!» — Я замер как вкопанный. Два вонючих бочонка с какой-то тухлой фигней отделяли меня от них.
Увидел косматого долбика и ещё одного, паренька поменьше и постройнее. Первый, великан, выше меня на три головы, а второй — как подросток.
— Надо отдохнуть. Я говорил, что он не из лёгких, — буркнул Косматый.
— Я ему болт засадил перед мостом. Кровищи, как из свиньи. — Тявкнул типок рядом. — Если выплывет на берег, то тут мы его и схватим.
Похоже, ищут не меня, а того, кто в воду упал. Это как бы уменьшает мое беспокойство. Но это не значит, что надо выпрыгивать перед ними.
— Когда надо порезать аристократа, лучше нас никого нет, так я барину сказал, — выпендрился Косматый.
И я тут же начал отступать от них. Не хочу связываться с мудаками-убийцами дворян. Что бы они ни задумали, я в этом не участвую.