— Правда? — Добрыня уставился на меня. — Вы же только что обещали степнякам получить власть над землями.
Я нахмурился.
— Не помню, чтобы я такое делал.
— Вы дали слово перед богами и людьми!
— Слушай, приятель, — попытался я начать.
— Зачем? — Добрыня оборвал меня в ярости. — Чтобы у них был еще один раб? Что с вами не так?
— Я взял Алтынсу в жены, — заявил я, будто еще не мог поверить в этот поступок. — И спас шкуру Олафа.
Прямо так.
— Благодарю, государь, — поблагодарил меня Олаф, все еще стоя у входа в шатер и пристально следя за реакцией окружающих. Осторожный тип.
— Торговля Новгородом, чтобы спасти головореза, не вызывает восторга. — Ответил ему Добрыня.
— Эй! — возмутился Олаф. — Я вполне себе приличный парень.
— Это не шутка, черт возьми! — Добрыня рявкнул на него. — Новгород — вассал Ханства, — Он обернулся ко мне. — Словами вы это не измените, князь Ярослав. Ни за жену, ни за десять.
Я вздохнул.
— Я не собираюсь отдавать им наши земли, Добрыня.
— Но вы же заявили о притязаниях на трон.
— На Золотой трон.
Добрыня взглянул на Олафа, а тот лишь кивнул, поддерживая мою позицию.
— Какая разница?— фыркнул Добрыня, глядя на меня. — Трон императора сделан из золота. Это знает каждый, даже этот придурок! — Последнее слово было адресовано Олафу, который не отреагировал, стараясь выглядеть мужественнее.
Или может, он просто предпочитал не вступать в схватку с более крупным мужчиной.
Я не подумал об этом варианте, и теперь понимаю, что из-за моей небрежности весь план мог сорваться.
— Я никогда не намеревался обсуждать это, — настаивал я, перекрестив руки на груди. — Кублай-хан спросил, что я хочу, и я ответил.
— Ваш ответ был недостаточно ясен, государь. Этот чертов торговец считает, что он приобрел и Новгород, и право на наследника. Он побежит с этим к главному хану!
Я покачал головой, видя, как далеко ошибается старый солдат.
— Он не приверженец хана. Он ненавидит его до глубины души, — добавил я, на мгновение уставившись на изношенные сапоги мертвеца. — Плюс его семью оскорбили сыновья хана.
— Но это не помешало ему выторговать свою сестру! — возразил Добрыня.
— Я никогда не заставлял женщину делать что-то, — ответил я, стиснув зубы. — Я бы просто нашел монеты и заплатил ей, как нормальные люди. У меня было всего два варианта.
— Могу я вмешаться? — спросил Кублай-хан, прорываясь сквозь шум разговора. Он решил втянуть всех в дискуссию, чтобы продать то, что организовал. Я посмотрел на него с недовольством.
— Добрыня уже высказал свое мнение, — сказал я, и Добрыня, поняв намек, улыбнулся.
Кублай-хан прошел мимо в поисках кожаной подушки, чтобы присесть. Он буквально свалился на нее. Я заметил, что его глаза были усталы. А под веками скрывались темные круги.
— Что за ночь, — пробормотал Кублай-хан, находя чистый кубок, чтобы налить себе кумыс. — И утро не обещает отдыха.
Я же просто молчал.
— Вы недовольны, — сказал он после неловкой паузы. — Я думал, вы выиграли сделку.
— Я ее и не искал, — возразил я.
— И все же вы искали ее глубокой ночью, — спокойно заметил Кублай-хан.
— Это не то, что произошло! Я думал, что она рабыня…
— Избавьте меня от непристойных подробностей, — остановил Кублай-хан, отхлебнув из кубка. — Такое же наказание влечет за собой совращение рабыни.
— Сдирать с него кожу? — Усмехнулся я. — Это довольно цивилизованно.
— Выкуп подержанной собственности, — ответил он, нахмурившись. — Я не думал, что у вас получится. Хотел заставить охранника замолчать, но в конечном итоге он бы заговорил. Распространяющиеся сплетни привели бы к тому же результату.
— Только тогда меня бы уже давно не было, — добавил я то, о чем умолчал торговец.
— Нет способа восстановить честь семьи или извлечь что-то из этого. Плохая сделка, — объяснил он, и я ответил на его понимающий взгляд.
— Итак, чего вы хотите?
— Не Новгород, как опасается ваш друг, — пожал он плечами. — Но я ожидаю, что моя семья будет контролировать весь бизнес в его порту. Торговый путь на Север, предназначенный исключительно для наших товаров. И блокада торговых кораблей моего брата, хана Горги-Хальди.