Я доковылял до того места, где сидели остальные, и сам рухнул на стул. Путь от моста до гостиницы занял у нас больше часа по полупустым улицам. Ноги мои гудели.
— Я рад, что вы живы, государь, — сказал Кирсан, и теплота в его голосе была трогательной. Я откашлялся и долго смотрел на своих друзей.
— Рад видеть вас всех снова, — наконец сказал я с редким правдивым признанием. — Что, черт возьми, произошло в Новой Славе?
— Разведчики северян догнали нас, — ответил Семен.
Глядя на бронзовые кубки на столе — мне хочется только одного: устроить вечернюю пиршество, как полагается.
Хозяин! — прорычал я.
— Да, государь? — скучным тоном ответил владелец.
— Принеси-ка нам бутылку изысканного мёда, — приказал я. Монета, которую я кинул в его сторону, должна была обеспечить лучшее обслуживание.
— Ну, государь… У меня есть обычный местный мед и бутылка Нектара Богов, — неуверенно ответил хозяин.
— Прекрасно, принеси их! — согласился, ведь мне безразличны все эти марки и этикетки.
— Конечно, государь.
— Хахаха! — восторженно хохотнул Семен, предвкушая более изысканное питье.
— Это Ярослав? — слабым голосом спросила Дана.
Резко повернув голову, я увидел ее, завернутую в простыню, с белыми волосами, спускающимися до плеч. Она выглядела иначе, ниже, чем я ее помню, и…
— Что, черт возьми, случилось с твоим лицом? — воскликнул я, вставая со стула.
— Сразилась с ним наповал, — ответила Дана, ее лицо опухло и приобрело темно-лиловый оттенок.
— Чертовски красиво, — ответил я, ведь ее легкомыслие всегда было одним из ее привлекательных качеств. Она приблизилась ко мне, и я ощутил ее тепло, ее белые волосы щекотали мой нос.
— Думала, что я не найду тебя. Но не могла смириться с этим, — прошептала она, и я, неловко, но искренне тронутый, обнял ее в ответ.
— Да, мы были на грани смерти, — признался я. — Рад снова видеть тебя.
— Ммм, — мурлыкнула Дана. — Ты так приятно пахнешь. Твоя одежда воняет, но ты — нет.
— Ну, — бормотал я, чувствуя, как краска поднимается к моим щекам. — Может быть, бочка была хорошей ванной.
Дана отступила, ее глаза словно гипнотически уставились в мои.
— Откуда у тебя лавандовое масло и семена кардамона? — спросила она.
Я поморщился, понимая, что она о чем-то спрашивает, чего я не знаю. Дана отпрянула, и я быстро схватил ее за руку, чтобы поддержать.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Немного встревожена, — ответила она, и в следующее мгновение Дан уже был рядом, чтобы увести.
— Раненому Божеству нужен отдых, — мужчина-полуночник вмешался, проводя Дану к стулу. Я остановил его, прежде чем он успел сесть рядом с ней.
— Убери свои окровавленные руки!
Дан сделал невежественный вид.
— Государь?
— Иди найди другой стул, — предупредил я его, толкнув с дороги, и сел рядом с бледной и распухшей Даной.
— Это выглядит плохо, — заметил я, кивнув на ее состояние.
— Я не могла его отпустить, — ответила Дана, рассматривая свои грязные руки. — Он убил Фому, он был с нами.
Глубоко вздохнув, я посмотрел на всех, кто печально опустил головы.
— Ладно, давайте присядем и обсудим. Нам нужно найти способ выбраться из этого города при первой возможности. Ты, Дана, можешь немного отдохнуть здесь, а потом…
— О, БОГИ МОИ! — Внезапно вскочил Семен, разбрасывая чашки во все стороны, едва не опрокидывая стол.
Я положил руку на дрожащий стол и уставился на него.
— Сядь, что ты творишь! — рявкнул я.
И Семен, вытаращив глаза, указал пальцем куда-то за моей спиной, вверх по лестнице.
— Там домовой! — закричал он, моргнув удивленно.
О боже.
— Сядь, дурак! — приказал я, вставая. Подождал, пока Матвей подойдет к нам. Выглядел он, как обычно, чрезвычайно печальным.
Матвей остановился в паре метров от нашего стола. И я встал, потому что ничего не видел, кроме руки, которую домовой поднял в своем стандартном приветствии.
— Верно, это домовой Матвей… как-то так, — представил я. — Он наш друг.