Филимон поморщился.
— Страшно? Это руины. Вероятно, там ничего нет.
— Вот видишь? Слово «вероятно», беспокоит меня больше всего, — проворчал я, качая головой.
— Город мертв, Владислав, — повторил старик свою мантру.
— Чем больше ты это говоришь, тем более зловеще это звучит. И если ты еще раз назовешь меня Владиславом, я начну называть тебя Филиппом.
Филипп достал болт и шлепнул моего коня, пока мы ехали бок о бок.
— Эй! — Я предупредил его. — Ты начал всё это дерьмо с именами!
— Это иностранное имя, — возразил Филипп. — Гарт на древнем языке означает «Любящий лошадей».
Правильно.
— Ну, Филипп — тогда тебе не следует обижать «Ветерка», — защищал я его прозвище.
— Правда?
— Ну да, там, откуда я родом, так оно и есть, — солгал я, думая о том мужике, который скакал по сцене в рыбьей сетке. — Но ладно, я достаточно взрослый, чтобы не использовать это имя снова.
— Спасибо, Владислав, — невозмутимо произнес Филипп.
Если Белое городище когда-то и было большим городом. То сейчас он совсем на него не похож. Половина погребённых зданий исчезла, когда мы пересекли один из проёмов в рухнувших стенах.
— Пустыня движется, — объяснил Филипп, занятый прочисткой трубки. — Улицы города никогда не остается прежним.
Я уставился на прямые стены по обе стороны улицы, которую мы проезжали. Мелкий песок покрывал и смягчал детали. А яркий лунный свет отбрасывал длинные тени от зданий. Ни окон, ни дверей — бездушный и безмолвный город. Ничто не двигалось, кроме кружащегося песка, когда легкий ветерок гулял по пустым улицам.
— Ты бывал здесь раньше? — Я расспрашивал, осматривая каждый дом с разной степенью проседания.
Некоторые из них были покрыты крышами. В других же можно было увидеть последний этаж, тёмные проёмы древних веранд и окна с двойными дверями. Все они выглядели мрачно и зловеще.
— Видел. Прошло больше ста лет, я думаю, — ответил Филимон, немного задыхаясь в конце.
«Вероятно, понимая, что все, кого он знал, мертвы,» — решил я, затем вздрогнул от этой мысли.
— Ты там в порядке, Филимон?
Старик вытер глаза и кивнул.
— Тогда со мной тоже был человек, — сказал он, остановившись, когда я спрыгнул с коня, чтобы осмотреть большой фасад виллы.
— Что этот человек здесь делал? — Спросил я.
— Исследовал, — Филимон усмехнулся воспоминанию. — Искал вещи.
— Сокровище?
Старик кивнул, наблюдая, как я заглядывал в темный провал.
— Ага, сокровище.
— Хм, — пробормотал я, пробуя ботинком покрытый пылью пол. Затем я наступил на него. Ничего зловеще не скрипнуло. Темнота рассеялась, когда мой камень света осветил пустую комнату.
Казалось, всё превратилось в пыль.
— На стенах есть гравюры, — сказал я, повысив голос. — Человек, разговаривающий с очень высоким чуваком, собака верхом на осле. Ха-ха.
— Городище было заброшена задолго до меня, Владислав, — послышался снаружи голос Филимона. Я вышел из засыпанного здания, качая головой.
— Да, всё же нам может повезти, — сказал я, направляясь к «Ветерку». — Как ты думаешь, люди уже приходили сюда?
— Впереди старые сады, где были источники воды, — объяснил Филимон. — Теперь это место разрушилось, пруды превратились в болото, но вода все еще течет.
Жадность мародеров лишила это место любой приличной добычи. Гребаные мошенники — проклятие человечества!
— Так что мы будем спать возле болота?
Филимон снова вытащил свою многострадальную трубку.
— Думаешь здесь есть опасности? — Спросил меня старик, испытывая.
Я причмокнул губами, размышляя об этом.
— Змеи?
— Среди прочего, не исключено, — пояснил старик.
Замечательные моменты.
— Остаемся в городе, — согласился я.
Через два часа мы пополнили запасы воды. Оставили лошадей пастись в кустах возле грязевых прудов на другом конце города. Известняковые стены, бывшие сады были погребены под песком. Пустыня медленно, но верно завоевывала эту местность.
Белый городище был размером с Новгород, за вычетом портов, по моей оценке.