— Набегался? — коротко и безразлично спросила она, стоя на пороге коттеджа. — Заходи.
Как эмоционально, инспектор! Я тоже рад вас видеть… в добром здравии.
В доме привычный запах сырости, мышей и кофе. А еще…
— Где тебя весь день носило? — она закрыла дверь на ключ и нахмурилась. — Пойдем, дам тебе поесть.
Неясный запах чего-то до боли дорогого и важного. Настолько важного, что сердце пропустило удар.
Биение сердца, надежда, уверенность в том, что все обязательно сбудется… Так пахнет, наверное, прошлое. Но есть ли у прошлого запахи?
А настоящее пахнет бензином и осенним дождем.
А будущее — головой на плахе.
— Что ты скулишь? Ты не заболел? — Меллинген озабоченно нахмурилась и сделала робкую попытку коснуться мокрой головы. — Надо бы тебя вытереть. И я собиралась тебя вымыть, так что сейчас, наверное, будет самое время.
Она подошла к двери ванной, зажгла свет и жестом пригласила подойти.
Это, право, излишне, инспектор. Не скрою, приятно, но ни к чему. И все же…
Не провоцируй сам себя, Блэк, собачья голова еще не вся собака целиком. Ты знаешь о возможных последствиях.
И этот запах. Проклятье.
— Давай, — раздраженно сказала она, — вот упорная псина! — она схватила полотенце и приблизилась. — Ай!
Простите, инспектор. Я это не всерьез. Будем считать, что сейчас во мне играет чувство вины за побег.
— Ты еще и кусаться? — возмутилась Меллинген и тотчас ответила полотенцем по морде, но отступилась. — Ладно, подождем, пока ты снова ко мне привыкнешь.
Что-то тяжелое с размаху ударилось о стекло с такой силой, что задребезжала, едва не вылетев, старая рама. Меллинген вздрогнула и побледнела, но после секундного замешательства кинулась к двери.
Сумасшедшая. Нет! Нельзя!
Лязгнули зубы, Меллинген вскрикнула от боли и неожиданности, но вывернулась из некрепкого захвата и выскочила на крыльцо.
Назад, черт вас возьми!..
— Сова, глупая собака, это просто сова!
Не анимаг.
Ее руки дрожали так, что она едва не оторвала сове лапы. Меллинген стояла под ветром и дождем, сжав в кулаке записку, и нельзя было понять, получила она плохие известия или же просто рассчитывала, что ночным визитером окажется кто-то помимо взъерошенной, мокрой совы.
Да закройте вы дверь!
Сова, испуганная лаем, забилась под крышу крыльца. Меллинген молча вернулась в комнату, подошла к камину, швырнула туда письмо, и бумага вспыхнула ярким пламенем. Меллинген выдернула из стопки на столе чистый лист и вывела на нем только три слова:
«Все в порядке».
Она отпустила сову, с глухим недовольным уханьем улетевшую в непогоду, заперла дверь на замок и тут же вспомнила об укусе.
— Чертова псина, — буркнула она, рассматривая порванные джинсы. — Параноик.
Стоит соблюдать законы магии, инспектор. И не подвергать себя лишнему риску.
Меллинген, морщась, направилась было в ванную, но передумала. Утробное рычание на этот раз не остановило ее.
— Ты ведь не простая собака, правда? — тихо спросила она.
Что?..
— Ты такой же, как и все вокруг, — с неподдельной печалью прошептала Меллинген, опускаясь рядом на колени. — Я не могу найти с вами общий язык… мы слишком разные. И ты, и все эти маги. И я, — она нежно коснулась морды, словно прося за что-то прощения. — Я так хочу найти истину, и мне так трудно это сделать. Почти невозможно. Я должна спасти одного маленького мальчика, понимаешь? Должна. Я дала слово, но и без обещания я все равно бы сделала это. — Она устало прикрыла глаза, а потом наклонилась так близко, что ее распущенные волосы защекотали нос. — Ты просто волшебная собака и ничем не можешь мне помочь, но я очень прошу тебя — не убегай больше, ладно?
Нет, инспектор, я обязательно убегу. Все бессмысленно и бесполезно, и я не знаю, чем для меня закончится завтрашний день. Но я вернулся сюда… зачем же?..
Вы верите мне, не догадываясь, как мне это важно.
Тишину разорвал противный, навязчивый писк. Меллинген поднялась, чуть скривившись от боли, откопала телефон из кучи бумаг и нажала на кнопку приема.
— Меллинген? — раздался знакомый голос, едва слышимый, но все же различимый. — Ты в порядке?
— Спасибо, что спросил, — ухмыльнулась она, — меня слегка покусали, но в общем и целом это лучше, чем позавчера.
— Рад за тебя, — искренне сказал Райан. — Группа доказательств выдала мне копии материалов дела. Но в них, — заранее повинился он, — нет ничего нового. Протоколы осмотров, фотографии места происшествия, заключения судмедэксперта — множественные осколочные ранения, политравмы, не совместимые с жизнью. Двенадцать протоколов вскрытия, копии свидетельств о смерти, вместо показаний свидетелей…