Наверное, это было самое правильное решение — просто расписаться для начала. Даже несмотря на некоторые сомнения, которые Леся испытывала поначалу. Данный процесс в центре регистрации настолько отличался от той свадьбы, что ей пришлось пройти с Мартыновым, что любые ассоциации были просто неуместны.
Этого ли добивался Коля? Возможно. И он выбрал шикарное решение. По сути, они не поехали никуда отмечать после, выпив как-то совсем «не солидно» по бокалу шампанского у авто, Коля и об этом подумал, даже Мире было припасено безалкогольное. А потом они поехали домой и уже только вдвоем сидели на террасе до полуночи, разговаривая о тысяче мелочей и вроде бы совершенно неважных моментах, из которых, кажется, и складываются крепкие отношения.
Леся ничего не знала об этом, если уж откровенно говорить. Не было в ее жизни ни одного нормального примера не то чтобы судьбу разделить, а хоть построить некое общее направление, в котором обоим хочется идти, помогая и поддерживая. И этому у Коли училась точно так, как управлению и пониманию работы огромных корпораций. То, чему ни в одном университете не научат, только жизнь и надежный человек рядом. Тот, кому Леся, вопреки всему опыту своей собственной жизни, научилась доверять безоговорочно.
Он умел все делать легким и не ранящим. Легко посмеяться над ошибками, как своими собственными, так и над просчетами Леси, все еще постигающей практические азы работы и руководства финансами их корпорации. Без насмешки, превращая поражение в урок, из-за чего с ним категорически невозможно было ссориться… Больше привыкшая к холодному игнорированию отца и беспомощности матери, Леся словно отогревалась в этом тепле чувств Николая, становясь тем человеком, которым себя лишь в мечтах ранее могла представлять.
Любимый совершенно не воспротивился, когда она робко и еще не очень даже для себя обосновав данное желание, заметила, что хотела бы в школу экономики поступить, диплом которой весьма ценился среди бизнес-кругов, усовершенствовав свое образование. Наоборот, горячо поддержал, одобрив такую идею, внушив еще больше уверенности.
А сам рассказал о последних идеях их предвыборной кампании, где они старались даже шумиху вокруг их отношений, которую раздули СМИ, обернуть все же в плюс Коле. Леся тоже старалась активно в этом участвовать, вот уж в чем ей хватало знаний, так это в понимании внутренней кухни и подводных течений, в том числе и неявных договоренностей между политиками разных направлений. Живя с отцом, так или иначе, была в это все вовлечена. И теперь не просто охотно, а с рвением старалась все, что знала, на пользу избирательной кампании Коли обернуть. Даже Мира признавала, что о некоторых моментах не в курсе была, потому что в таком реально жить и вырасти нужно. В шутку предложила Лесе еще и профессию политического аналитика освоить… Она не отвергла идею сходу.
Забавно, если подумать, ведь всю сознательную жизнь Леся мечтала оказаться как можно дальше от политики и политиков. А теперь с энтузиазмом помогала любимому мужчине таким же политиком стать…
Нет! Она знала, что таким, как ее отец или Мартынов, над которым сейчас все же шел суд, Коля никогда не станет. Потому и готова была помочь всеми силами. Их политике точно нужна свежая кровь и твердые принципы, которых у Гончаренко хватало.
А потом просто сидели под ночным небом, ощущая настолько глубокое единение, что и слов не подобрать. Такое впечатление, что Коля знал ответ на любой ее вопрос и порыв, готов был поддержать и помочь, потому что слишком опытный, на лету мысли улавливал. И ничем не удивить — сам через многое прошел.
Этот день действительно оказался принадлежащим только им двоим.
А свадьбу они все же праздновали в той самой гостинице, где Леся впервые в новом городе останавливалась. Насколько бы удивительным это не казалось, но родители Коли… Нет, теперь их родители, все успели так замечательно и трогательно организовать, что слезы на глазах были не только у беременной Миры и матерей, но и Леся не могла удержаться.
Так как погода не подвела, беседку, где они с Колей уже повторно, куда более торжественно, приносили клятвы, поставили на заднем дворе гостиницы, где Леся еще не бывала, под самой горой. Все было украшено гроздьями цветов глицинии, которую декораторы как-то чудом сохранили цветущей почти до июля, задрапировано белым фатином, перевитым серебристыми лентами. И хоть Лесе было не привыкать к шикарной обстановке и дорогому декору, здесь все показалось таким утонченным, невесомым волшебным, что хотелось ходить и касаться всего подряд, удостоверяясь в реальности.