— Это мой отец виноват был, да? — голос дрогнул, выдав то, что слезы навернулись, хоть и прижалась лицом к этим шрамам, свернувшись на Коле клубочком, и не думая «не смотреть». — Прости…
— Леся! — он стиснул ее внезапно в объятиях с такой силой, что она ощутила дрожь в его руках.
Потянул вверх, заставив ее распрямиться и на него глянуть. И глухо ругнулся, увидев слезы. Дернул ее на себя, прижав крепко, губами начал эти соленые капли с ресниц собирать.
— Это все прошло давно и роли для нас не играет! От меня не так-то и легко избавиться, как видишь, — он усмехнулся, на мгновение прижавшись к ее дрожащим губам. Погладил пальцами по щекам. — Я живучий, маленькая моя. И упертый. Видно, должен был дождаться, пока мы встретимся, — прижал Лесю к себе крепко-крепко, уткнувшись лицом в волосы. — Мы до сих пор не получили фактов, кто заказчиком был, потому не буду заявлять, хотя… — он помолчал. — Но это уже не важно, ежик, понимаешь? Ты за него отвечать не должна. И… Боже! Ты моя и со мной сейчас, вот что главное! И мне плевать, кого ты там отцом называла! Не тебе за это все отвечать. Точка! — он говорил это так яростно и с таким напором, что у нее мурашки по коже пошли.
И взгляд Николая… Он казался реально одержимым… ею. Но и Леся сейчас себя такой же ненормальной чувствовала, как всем существом своим почему-то зациклившейся на нем.
— Ты меня пугаешь, знаешь? — улыбнулась, вопреки тому, что говорила. Сама не могла проанализировать всю какофонию собственных эмоций к нему. — Ты будто одержимый маньяк… Но и я себя рядом с тобой такой чувствую, — как-то растерянно рассмеялась, уткнувшись в его ладони лицом.
— Прости, моя маленькая. Не хочу пугать, это точно! — улыбнулся и Коля как-то смущенно, опять ее обняв так, чтоб устроить голову Леси на своем плече. — Просто столько всего тебе дать хочу! За каждую минуту, что рядом не был, компенсировать за все эти годы…
— Вот я про это и говорю, — хихикнула она. — Такое же ненормально? — будто сомневалась и спрашивала у него, посмотрела снизу вверх.
— Я не знаю, по-другому не умею, наверное, маленькая, — он подбородком потерся о ее волосы.
— И ты так всегда, со всеми? — испытав вдруг жгучую злость, нахмурилась Олеся на такое заявление.
А Коля рассмеялся, мигом ее эмоции раскусив.
— Никогда, девочка моя! Никогда и ни с кем такого не было и не будет. Ты первая и единственная для меня, пойми уже наконец… И поешь нормально, кстати!
— Как так быть может? — нахмурилась, хоть от сердца и отлегло, уютно прижалась щекой к его груди, слушая грохочущее мужское сердце. Пальцы вновь шрамы обводят, скользят, как некую карту его кожи изучают… На внутренней стороне левой руки еще нашла… Это потому он толком не раздевается? — Ты же старше…
— Мне ты нужна была, вот и ждал, — хохотнул Коля. — И хватит меня отвлекать, ты не доела, Леся! — он поймал ее подбородок пальцами, заставив ему в глаза смотреть.
А Леся вдруг зевнула, на самом деле и сытая уже, и пригревшаяся в его руках… Хотя и кровь не улеглась, ерзала на его бедрах попкой.
— Не хочу больше есть… и спать тоже не буду, — как-то упрямо заявила. — Ни минуты с тобой упустить не хочу! — покачала головой, поцеловав эти пальцы.
— Я теперь твой на веки вечные, ежик! — рассмеялся Николай, но с тем же взглядом и тоном, от которого у нее по позвоночнику холодные искры бегали. — Точно голодать не стоит, никуда я от тебя не денусь, обещаю! — и в его голосе вибрировала такая яростная убеждённость, что у нее сердце в груди вдруг замерло.
И страшно должно бы стать, да и есть же эти тревожные отголоски. Но и сладко до дрожи в животе почему-то. И горько еще… потому что она-то знает, что у них только эта ночь, и время утекает сквозь пальцы все больше.
С каким-то неясным отчаянием, вдруг всплеснувшимся с неведомых ей ранее глубин, Леся мотнула головой и потянулась к Николаю, очевидно, демонстрируя, что хочет не есть, а целовать его!
Видимо, вот то маньячное, что ей в Коле виделось, все же было заразным…
— Ты не должна никуда ехать, Леся! Все, оставь это мне. Я сам все решу с Мартыновым теперь. А ты оставайся здесь, с охраной, в безопасности, — Николай смотрел ровно и твердо. И обнимал так нежно, грея руками, губами, укутывая ее собой словно бы…
Но при этом подтекст звучал так, что становилось очевидно — не собирается позволить Лесе уже из его рук выскользнуть. А это точно не совпадало с ее планами! И напрягало сильно.
— Не запирай меня, Коля! Меня всю жизнь все запирали и каждый шаг стерегли. Тотальный контроль, хоть ты не начинай! — выдвинула вперед подбородок, хотя внутри потряхивать начало.