Всякий поступок имеет последствия, ее этому отец учил с детства на примерах… порою суровых. Теперь и муж решил продемонстрировать. А Леся… Она не сломалась, не дождутся! Но пока и не нашла возможности или рычага влияния, чтобы Мартынову, своему мужу, достойный отпор дать.
Медленно, пытаясь хоть как-то под контроль взять тело, в котором, казалось, сейчас задрожала и потянулась к нему каждая мышца, Леся повернула голову, и все-таки глянула чуть вверх и назад. Не для того, чтоб «спасителя» рассмотреть. Она и так знала, кто все еще держит ее в крепком объятии-захвате.
Мужчина, чью визитку она прятала так же тщательно, как свой тайный электронный счет в банке. О ком запрещала себе думать и… чей голос преследовал ее последние дни буквально беспрестанно в мыслях, а нежные, но такие сильные, жаркие касания никак не желали затираться в памяти! Словно бы Николай Гончаренко под кожей, на самих костях и мышцах клеймо за клеймом ей расставил везде, где только дотронуться успел. И те пульсировали, жгли, напоминая Лесе о себе беспрестанно.
Только, в отличие от любой иной, эта боль была сладкой…
И огромная проблема то, что ей самой сейчас до сладкой, сводящей боли в животе не хотелось, чтоб Николай ее отпускал. А они ведь в полном людей помещении, где все еще бродит ее муж…
Хорошо хоть с охраной стало проще, Серей на этом не был настолько маниакально помешан, как ее отец, что давало Лесе надежду реализовать свой давний, взлелеянный план… Когда-нибудь, надеялась.
Впрочем, если Сергей увидит ее сейчас в объятиях другого мужчины, еще и своего ярого противника (о, она имела повод наблюдать ярость мужа, когда он узнал, кого с почетом принимают в партию, где и сам Мартынов состоял!)… тогда и черт, наверное, не предсказал бы, чем подобное может закончиться!
И все равно Леся все еще в его руках стоит… И ни одной попытки высвободиться, а вместо этого как мелкая вибрация все тело сотрясает, к мужчине прижимая сильнее. Да что же он творит с ней?!
И зачем ей это все нужно, разве и так жизнь не превратилась в какой-то удушающий ком сложностей и бед, грозящий погрести Лесю под своей тяжестью?! Мало того оказалось, что довелось вынести, когда Сергей увидел исчезающие следы засосов?..
А то, что она никогда и ни на кого так не реагировала, словно тело чужим становилось, живым, чувственным и плавким; то, что как-то подсознательно ощущала, будто бы на Николая можно опереться, он не просто плечо подставит, а закроет от всего собой — это просто самообман. И точка! И фантазировать не о чем!
Разве весь опыт в ее жизни не подтверждал именно такой расклад?
Просто при прошлой встрече Леся была выпившей, что очень редко себе позволяла, вот и напридумывали всякого. Мозги отключились, вылез неуместный романтизм и вера в мистику, которыми и не страдала никогда. Это все Вера, лучшая подруга, со своими россказнями про гадалку, настроила ее на неправильный лад.
А сейчас… Просто очень жестокий урок преподнес муж.
Вот и кажется, что Николай лучше. И этот его проклятый нежный тон, будто весь мир готов к ее ногам бросить, а не просто спасти от осколков бокала… Но ведь и он уже в курсе, кто она, судя по реплике, а Леся, хоть и не все подробности знала, была осведомлена, что ее отец и муж с семьей Гончаренко давно на ножах. Сомнительно, чтобы это трепету с его стороны способствовало.
Нечто в глубине души сжалось, как к нему потянувшись, так и не желая слушать ехидный прагматизм, взращенный с юности.
— Не помню, чтобы тебя интересовало мое семейное положение, когда ты меня на лестнице зажимал, — попыталась вспомнить все, чему жестко учил отец, но голос все равно выдал предательской хрипотцой.
Черт! Даже Мартынов не мог ее читать, лишь предполагая, что жена за невозмутимым фасадом скрывает! Так почему рядом с этим мужчиной вся ее холодность, сарказм, умение скрывать эмоции и контролировать себя не срабатывают?! Биополе у него, что ли, какое-то особое?
А он как ощущает! Обхватил ее подбородок второй рукой, заставил шею вывернуть, в глаза всматривается. Будто недостаточно того, что она и так по нему распластана, словно у обрыва стоят или в узкой расщелине… И все это посреди многолюдного зала! Да, угол и какая-то тумба с расписной вазой и цветочной композицией немного прикрывают… Надолго ли?
— Что он сделал с тобой, Леся? — вдруг тихо спросил Николай, так и держа ее в плену своих рук и глаз.
Заставил этим все внутри задрожать, явно взломав всю линию обороны с наигранной, нахальной попытки держаться пусто и свысока.