Прощай, моя возлюбленная дочь, моя дорогая Маргарита! Прощай, Винсент! Прощай, Шарль! Прощайте!
Корнель Лебрен».
Они снова с благоговением поцеловали подпись отца, и старший сказал священнику:
— Господин аббат, мы готовы исполнить последнюю волю нашего отца.
Священник поднялся с колен и, пожав руки молодым людям, сам заплакал, говоря:
— Бедные мои дети, будьте мужественны!
Братья обнялись, прилагая большие усилия, чтобы не плакать.
— Не беспокойтесь, мы будем мужественны, господин аббат, — отозвался младший.
Тогда аббат повернулся к помощникам палача и сказал:
— Делайте свое дело.
Повинуясь священнику, помощники вынули из фургона красную корзину с останками казненного Корнеля Лебрена и, поставив ее на землю, вынули обезглавленное тело. Положив его на траву, они развязали веревки, связывавшие ноги и руки несчастного.
Странную картину представляло это погребение в столь ранний час!
Солдаты и помощники еле сдерживали себя, чтобы не плакать; аббат отвернулся и молился. Одни сыновья казненного стояли неподвижно с крепко сжатыми губами.
Наконец из корзины вынули голову казненного! Лицо было бледно, но черты его — спокойны: рот улыбался, глаза были полуоткрыты.
Винсент и Шарль Лебрен опустились на колени, взяли голову отца и поцеловали его в губы. Затем они проговорили:
— Отец, над твоим телом мы клянемся, что не будем знать ни отдыха, ни радости, ни удовольствия до того часа, когда твоя невиновность будет доказана.
Закон требует, чтобы тело было брошено в яму. Помощники палача подняли казненного за ноги и спустили труп в яму. Могильщик соскользнул в могилу и выровнял тело, еще не успевшее окоченеть. Затем он взял голову из рук сыновей и положил ее между ног трупа. Молившийся аббат бросил горсть земли в могилу.