— Так, — я приобнял ее за плечи. — Давай-ка лучше выйдем отсюда.
Я осторожно провел ее через кухню, стараясь при этом закрыть своим телом ей обзор на трупы и разгром.
Аккуратно обойдя игольчатую тварь, чтобы не приведи Хамелеон, ни мне, ни Любаше не задеть случайно один из ее ядовитых шипов, я дернул на себя дверь и мы вышли в небольшой коридорчик на цокольном этаже.
— Ну вот, здесь как-то получше, — приободряюще улыбнулся я Любе, прикрывая дверь. — Надо только сказать кому-нибудь, чтобы прибрали там. Не знаешь, кто обычно уборкой на кухне заведует?
— Зульфия
— А где она сейчас?
— Погибла, — грустно протянула Люба, опустив глаза.
— Хм. А кто вместо Зульфии тогда?
— Не знаю… Наверное, я? — Люба со страхом посмотрела на меня.
Ее прям чуть ли не озноб бил, от одной только мысли о том, что ей придется очищать кухню от трупов и отмывать от крови.
— Тише. Ну, ты чего? — приобнял я девушку. — Не надо. Нет. Отмывать такое руками. Опасно, опять-таки.
Я вспомнил про труп игольчатой твари. Не понятно еще, как долго активен яд на ее иглах.
— Наймем лучше какого нибудь мага умелого, чтобы чистку устроил, — продолжил свою мысль я. — Вон, как качественно холл очистили — загляденье! Ни соринки, ни пятнышка. Знать бы еще где такого специалиста найти…
— Барин, так я побегу, спрошу? — с готовностью вызвалась Любаша.
Ей очень, похоже, не терпелось скорее покинуть это место.
Она уже была готова рвануть наверх, но я вовремя успел ее остановить.
— Подожди. Это успеется, — придержал я ее за локоть. — Ты мне лучше расскажи, все-таки, что произошло с Григорием Алексеевичем? Кто и на какую Изнанку его уволок?
— Хорошо, барин… — вздохнула Люба, поняв, что я не отстану от нее с расспросами, пока она не расскажет все что знает.
— И это, Люб, прекращай меня барином называть, — попросил ее я. — Мне прямо как-то неловко.
— Неловко? Чегой это вдруг? — вытаращила на меня свои голубые глазищи Любаша.
Она ведь и правда, прошлого Игоря, только так и называла. Но, я то — уже не тот Игорь. Совсем не тот.
И, сам не знаю почему, такое вот — барин, да барин, — меня реально подбешивает. Может отголоски прошлого мира имеют место быть.
Там я не был ни аристократом, ни дворянином. Хотя, по меркам Российской Империи, звание ликвидатора — было почетнее любого титула и давало доступ за любые закрытые для обычных людей двери богатых и именитых родов.
— Просто не зови меня барином и все, — буркнул я, не вдаваясь во все эти объяснения.
— А как же тогда? — удивилась она.
— Ну, зови меня просто — Игорь, — предложил я.
— Да как же можно, барин? Ой… — смутилась она. — Как же можно обычной служанке благородного дворянина по имени величать?
— Ну, какая же ты обычная служанка? Ты очень даже необычная…
Я осмотрел ее. Красивая, молодая. Роста среднего, ниже меня на десяток сантиметров. Стройная талия, упругие бедра. Грудь. Мой взгляд особенно долго задержался на этой части ее тела. Тесьма обтягивающего сарафана под ней, удачно подчеркивала ее форму…
Любаша опустила очи долу, стесняясь как откровенно я ее рассматриваю, спросила кокетливо:
— Необычная, да? А чем, необычная? — ее рука, как бы невзначай скользнула по талии, приглаживая свободную ткань сарафана и подчеркивая линию бедер…
Хм. Воспоминания прошлого Игоря, да и сам молодой и горячий организм, отреагировали мгновенно. Четко давая понять, что прошлый владелец этого тела на Любу очень даже засматривался. Нравилась она ему, притом сильно.
Но, увы и ах, по негласному правилу, не мог молодой наследник рода иметь связь с обычной безродной служанкой.
Так и мучался прошлый Игорь, метаясь между мыслями о Любиной фигуре и чести дворянина…
Хорошо, что я далек от всех этих дворянских заморочек.
— Люба, — я подошел к ней ближе. — Ты необычная всем. Ты и Григорий Алексеевич — одни из самых дорогих и близких мне людей.
Это прозвучало так проникновенно, что Люба выпрямилась, посмотрела на меня уже без иронии и кокетства.
— Я прошу тебя, в кругу семьи, называй меня просто Игорь. А при посторонних, можешь обращаться ко мне — Ваше Сиятельство.
Люба раскрыла от удивления свой пухлый ротик.
— А ты как думала? — подмигнул я ей. — Я же, все-таки, граф. А ты барин, барин.