Я внимательно вглядывался в собор, пытаясь увидеть в нем и то, и другое. В его величественных формах действительно была и европейская строгость, и арабская грация, и африканская душа. Экскурсовод рассказал о фресках, украшающих стены собора, о великих религиозных деятелях, чья память хранится в этом месте, о таинственных легендах и историях, связанных с этим зданием. Я стоял перед собором, окруженный шумом города, но в то же время ощущая тишину и величие этого священного места.
Оставив за собой Собор Африканской Богоматери, я продолжил свою прогулку по Алжиру, погружаясь в его атмосферу и впитывая в себя его историю. Узкие улочки вели меня к новым открытиям, каждый поворот обещал новые впечатления. И вот, в конце очередной улицы, я увидел его — Памятник Славы и Мученичества, величественный и трогательный символ борьбы за свободу.
Памятник представлял собой гигантскую руку, поднимающуюся к небу, и в ней держащую пламя свободы. В основании памятника были высечены рельефы, изображающие историю борьбы алжирского народа за независимость. Я встал перед памятником, и чувство глубокого уважения и восхищения овладело мной.
Но наваждение быстро прошло, ибо я видел много примеров борьбы, где-то удачных, а где-то и не особо, но это похвально. С другой стороны, что мешало дать отпор интервентам сразу? Но этим пускай занимаются историки, а я лишь «русо туристо облико морале».
От неожиданности я замер на месте. Передо мной, в тени старого дерева, стояло существо, которое нельзя было описать словами. Оно было слишком похоже на человека, но в то же время оставалось чем-то необъяснимым и нечеловеческим. Рост его был необычайно высоким, а тело было обтянуто строгим костюмом-тройкой, выглядевшим слишком модным для этого старого города. Туфли из змеиной кожи блестели на солнце. Но главное, что поражало в этом существе, были его глаза. Они были желтыми, холодными и проницательными, словно глаза хищника. Я сразу понял, что передо мной не просто человек, а что-то более древнее, более могущественное. Но, как известно, любую тварь можно убить, а бога низвергнуть!
— Стой человек. Ты американец? — прошипел он, голос его был хриплым и низким, словно скрежет металла о металл. — перед мной был ящер, бывший когда-то человеком, но потерявший свой человеческий облик и обретший новый.
— Не глупи, — перебил он меня, улыбаясь жёлтыми зубами, похожими на клыки дикого зверя. — Я знаю, что ты американец и что ты что-то ищешь. Но я хочу предупредить тебя: ты не сможешь найти это. Это больше не твоё, это моё. Так где твой кошелёк? — спросил ящер, осклабившись.
Спустя пару секунд, наконец-то осознав, что просит эта рептилия, я сухо рассмеялся ему в пасть.
— И это всё, что ты хочешь? — не прекращая смеяться, спокойно призываю прозрачную катану для работы с двух рук.
— Твоя голова тоже сойдёт, кефьяр, — немного подумав, всё же ответила рептилия. — Она будет неплохо смотреться у входа в дом, — прошипел ящер.
Глава 22
— Зря ты так скалишься, — ящер укоризненно покачал головой.
Я скупо кивнул в ответ, признавая свою ошибку. Затем щёлкнул пальцами и призвал магический светлячок — крошечный огонёк замерцал в моих руках, мгновенно напитываясь магической силой.
В момент щелчка я переключил полярность светляка, и его свет стал холодным, ярко-синим с лёгким фиолетовым оттенком. Сфокусировав светляк на одной точке и усилив магический поток, я сделал его ещё «ярче». Светлячок дрожал и пульсировал. Секунда, и океан магического «света» срывается с кончика пальца, мгновенно изничтожая всю плоть и чешую впереди. Мгновение, и передо мной стоит «чистый» скелет без намёка на плоть, но в идеально строгом костюме.
— Филигранно… — довольно улыбаюсь.
Солнце палило нещадно, превращая улицы Алжира в раскалённый песок. Воздух был неподвижен и пропитан запахом бедности и выхлопных газов. Я шёл по узкому переулку, стараясь держаться в тени, но жара настигала меня повсюду.
Вдруг из глубины переулка, из тени полуразрушенного здания, донёсся звук, похожий на шелест ползущего по песку змея. Я инстинктивно прижался к стене и, оглянувшись, увидел его. Белый ящер, альбинос, из тени вышел на солнце. Его чешуя, отражающая яркий свет, блестела, как снег на солнечном склоне. Он был огромным, значительно выше человеческого роста, и двигался с неумолимой грацией, словно призрак. Его глаза, белые, как опаловые камни, не мигая, смотрели на меня, и в них я увидел не просто пустоту, а глубокий холод, пробирающий до костей обычного человека.