Святые, все как один, были честными и трудолюбивыми холопами. Дабы не вводить господ в убыток они спали под открытым небом на голой земле, питались травой, притом только той, что не шла на корм скотине, пахали на износ и любили своих хозяев. Более того, святые не только упражнялись в этом неспортивном мазохизме, но и призывали других следовать их примеру. Так святой Епифан убедил целое имение отказаться от сна и работать круглые сутки, дабы возрадовалось сердце барина – наместника господа на земле. Святой Пантелей зашил себе рот, дабы случайно не объесть барина. Святая Марфа лично выявила в имении своего помещика три десятка грешниц: следила за соседками, а затем, когда те совершали что-нибудь греховное, тут же сдавала их надзирателям для последующего перевоспитания.
Акты бессмысленного самоистязания, стукачество, и все это помноженное на феноменальную глупость – вот через что лежала дорога в лигу святых великомучеников. По мнению Гриши в разряд великомучеников можно было смело включать всех холопов имения поголовно. Впрочем, он уже давно подметил, что крепостные вовсе не тяготятся своей скотской жизнью, и ни о чем ином даже не мечтают. Как-то Гриша попытался рассказать Титу о крутых тачках, телках, дискотеках, водке, то есть обо всем том, что делает жизнь прекрасной, но Тит ничего не понял. Мозг Тита как будто фиксировал окружающий мир в строго определенном диапазоне явлений, и все, что выходило за рамки этого диапазона, он просто не воспринимал. Тит, к примеру, много раз видел шикарные барские автомобили, но никогда, даже случайно, не мог представить себя за рулем одного из таких аппаратов. Тит знал, что господа кушают мясо, рыбу, птицу, черную икру на хлеб мажут, но сам он вовсе не желал отведать всех этих вкусных вещей. Напротив, Тит, как и прочие холопы, был убежден, что стоит ему даже подумать о чем-то таком, как бог тут же накажет его. Насчет мяса крепостные твердо знали, что это еда господская, и для холопских желудков совершенно непригодная. Когда Гриша завел с Титом разговор о мясе, зловонный собеседник высказался вот как:
– Господь так положил, что мясо да рыба – барская еда, а помои да отруби – народная. Ежели барин отрубей отведает, то помрет. Ежели я мяса отведаю, то тоже помру. Господь все мудро устроил. Каждому свое.
– Что с отрубей можно кони двинуть, это факт, – согласился Гриша. – Но вот от мяса еще никто не умирал. Тит, промеж булок лом забит, неужели тебе ничего не хотелось съесть, кроме помоев?
Тит смущенно опустил взгляд, а затем неохотно признался:
– Турнепса бы важно поснедать. Али вот еще комбикорм тоже вкусен.
– Завязывай со скотскими харчами! – прикрикнул Гриша. – У меня от твоего базара аппетит портится. Я тебя спрашиваю не о комбикорме, а о нормальной еде. Какую люди едят. Господа, то бишь.
– Господскую еду не можно снедать, – покачал головой Тит. – Помрешь. Господь так положил.
Затем Гриша попытался заговорить с Титом о бабах. Попытался осторожно, помня страшную гибель Степана. Начал, как водится, издалека, с тычинок, пестиков и бабочек. Тит стоял, слушал, хмурил пыльные брови и ничего не понимал. Затем Гриша переключился на кошек и собак. Намекнул на кочета, который два дня назад на их глазах догнал курицу и оприходовал.
– Так уж заведено, что все в природе это делают, – сказал Гриша. – Бабочки, собачки, куры. И люди. Это нормально.
– Грех, – не согласился Тит.
– Ладно, – не стал настаивать Гриша, – давай зайдем с другого конца. Вот представь, что тебя отпустили на волю, дали тебе землю, дом....
– Что ты! Что ты! – замахал руками Тит. – Господь с тобой! Да что ты такое говоришь?
– А что не так?
– Да как же на волю? А барин? Как без барина-то прожить? Без отца-то родного? Без благодетеля? Без заступника? Ведь пропаду без него. Как есть пропаду.
– Хорошо, проехали волю. Тогда вот как. Представь, что завтра тебя барин к себе вызывает, и говорит: хороший ты парень, Тит, работящий. Хочу тебя наградить. Сходи в женский барак, выбери себе любую бабу и пользуйся. Ну, хочешь сказать, что ты не пошел бы?
– Куда?
– По бабам.
– Нет! Да что ты! Ужель не православные? То грех великий. Святой старец Маврикий учил....
– Как же ты запарил уже своим Маврикием, – безнадежным голосом проронил Гриша. – Я ему о бабах, а он о старцах. Бабы, Тит. Понимаешь? Бабы! Сиськи, жопа, ноги… Баба, одним словом.