Плечи Ральстона опустились. С усилием оторвав глаза от Карслейка, он устало посмотрел на командира корабля.
— Виноват. Я действительно забылся. Ведь у него на рукаве золотой галун. Подонком может быть только матрос.
Вэллери был поражен горечью, прозвучавшей в словах моряка.
— Но он хотел...
— Разотри подбородок, приятель! — резко оборвал юношу Тэрнер. — Ты поморозился.
Повинуясь, Ральстон стал медленно растирать лицо. Он тер его тыльной стороной ладони. Вэллери поежился, увидев его изувеченную ладонь: кожа и мясо свисали клочьями. Это оттого, что он слезал с рея без рукавиц...
— Он хотел убить меня, сэр. Преднамеренно, — словно нехотя произнес Ральстон.
— Вы отдаете отчет своим словам? — Голос Вэллери был холоден, как ветер, проносившийся над Ланганесом. Но в эту минуту старый моряк сам впервые ощутил некое подобие страха.
— Он хотел убить меня, сэр, — монотонно повторил Ральстон. — За пять минут до того, как я начал слезать с рея, он передал посыльному из радиорубки предохранители. Как только я добрался бы до мачты, чтобы спуститься вниз, радиостанция оказалась бы включенной.
— Что за ерунда, Ральстон. Как вы смеете...
— Это правда, сэр, — убитым голосом произнес Итертон, кладя на место телефонную трубку. — Я только что звонил в радиорубку.
На Вэллери снова повеяло ужасом. Чуть ли не с отчаянием в голосе он произнес:
— Всякий может ошибиться. Возможно, виной тому было неведение, а не злой умысел.
— Неведение! — Усталости в голосе Ральстона как не бывало. Он сделал два быстрых шага вперед. — Неведение, вы говорите! Я сам сдал ему эти предохранители, когда поднялся на мостик. Я спросил, кто вахтенный офицер, а Карслейк заявил, что вахтенный офицер он. Я не знал, сэр, что вахтенный — командир артиллерийской части. Когда я предупредил лейтенанта, что предохранители следует вернуть только мне и никому другому, он сказал:
«Надоела мне твоя проклятая настырность, Ральстон. Я занимаюсь своим делом, ты занимайся своим. Полезай наверх и твори чудеса геройства». Он отдавал себе отчет, что делает, сэр.
Вырвавшись из рук старшего офицера, Карслейк бросился к командиру корабля. Вылезшие из орбит глаза побелели, лицо исказила гримаса.
— Это ложь, сэр! Грязная, подлая ложь! — прошамкал он, с трудом шевеля разбитыми губами. — Ничего подобного я не говорил...
Слова его перешли в клохчущий визг: кулак Ральстона обрушился на бормочущий, окровавленный рот Карслейка. Пошатнувшись, тог грохвулся о палубу, отворив при этам дверь в штурманскую рубку, и остался лежать бесформенной грудой. Тэрнер и Гастингс тотчас кинулись к старшему торпедисту и схватили его за руки, но Ральстон и не пытался сопротивляться.
Несмотря на вой ветра, всем показалось, что на мостике воцарилась мертвая тишина. Когда Вэллери заговорил, голос его прозвучал безжизненно:
— Старпом, вызовите пару морских пехотинцев. Отправьте Карслейка в каюту и пришлите к нему Брукса. Гастингс...
— Слушаю, сэр.
— Отправьте старшего торпедиста в лазарет, пусть ему сделают перевязку и все, что полагается. Потом посадите на гауптвахту. Приставьте часового.
Понятно?
— Так точно, сэр.
В голосе Гастингса прозвучало удовлетворение.
Вэллери, Тэрнер и артиллерийский офицер молча наблюдали, как два рослых солдата морской пехоты понесли вниз Карслейка, все еще не пришедшего в себя, как в сопровождении Гастингса ушел с мостика Ральстон.
Вэллери двинулся было следом, но, заслышав сзади голос Итертона, замедлил шаг.
— Прошу прощения, сэр. Вэллери даже не оглянулся.
— Поговорим потом, Итертои.
— Прошу вас, сэр. Это очень важно.
В голосе артиллериста прозвучало нечто такое, что заставило Вэллери остановиться. Он нетерпеливо обернулся.
— Я не о себе хлопочу, сэр. Не пытаюсь оправдаться. Мне нет оправдания.
— Он впился глазами в командира корабля. — Когда Ральстон передавал предохранители Карслейку, я стоял у входа в рубку акустика. Я слышал каждое слово.
Лицо Вэллери словно окаменело. Он взглянул на Тэрнера. Тот тоже напряженно ждал.
— Так ли было дело, как рассказывал Ральстон? — Несмотря на усилие Вэллери казаться спокойным, голос его прозвучал хрипло, почти тревожно.
— Именно так, сэр, — едва слышно проговорил Итертон. — До малейшей подробности. Ральстон сказал сущую правду.
На мгновение закрыв глаза, Вэллери с усилием отвернулся. Он не стал протестовать, почувствовав у локтя руку старшего офицера, который помог ему спуститься по крутому трапу. Не раз старина Сократ говорил, что он на собственной спине тащит весь корабль. Он внезапно почувствовал всю, до последней унции, тяжесть этого бремени.