— Очень любезно с вашей стороны, что вы не позабыли и себя, — пробормотал Вэллери. — Только напрасно вы скромничаете, старпом.
— Всю ночь на мостике будет находиться первый офицер. Кроме него, Уэстклифф. И я.
— Я тоже, — проворчал Тиндалл. — Но сейчас я сосну. — Вид у адмирала был почти такой же измученный, как и у Вэллери.
— Благодарю вас, сэр, — улыбнулся Тэрнер. — Боюсь, командир, на мостике нынче будет тесновато... Так что увидимся после завтрака.
— Но постойте...
— Никаких «но», — буркнул Уэстклифф.
— Прошу вас, — настаивал Тэрнер. — Вы нас премного обяжете.
Вэллери посмотрел на него.
— Я, как командир корабля... — Он не закончил фразы. — Не знаю, что и сказать.
— Зато я знаю, — тотчас нашелся Тэрнер, взяв Вэллери под руку. — Пойдемте со мной.
— Не уверены, что я дойду без посторонней помощи? — чуть улыбнулся Вэллери.
— Нет, почему же. Но лучше не рисковать. Прошу вас, сэр.
— Ну хорошо, хорошо, — устало вздохнул старый моряк. — На что только не согласишься ради спокойной жизни... и возможности выспаться!
Лейтенант Николлс с трудом сбросил с себя путы тяжелого сна. Медленно, нехотя разлепил веки. «Улисс» по-прежнему отчаянно качало; палуба уходила из-под ног с такой стремительностью, что дух захватывало. Николлс увидел наклонившегося над ним Капкового мальчика. Лоб штурмана обмотан бинтом, остальная часть лица в пятнах крови. Вид у Карпентера был до отвращения жизнерадостный.
— Вставать, вставать, довольно спать... и так далее... — усмехался Карпентер. — Как мы себя сегодня чувствуем? — произнес он дурашливым голосом. Отпрыск знатного рода, лейтенант Карпентер не слишком-то уважал профессию врача.
— В чем дело, Энди? — вытаращил на него сонные глаза Николлс. — Случилось что-нибудь?
— Что может случиться, когда на мостике господа Кэррингтон и Карпентер, — заносчиво проговорил Капковый мальчик. — Не желаешь ли подняться наверх, посмотреть, как делает свое дело Кэррингтон? Он собирается развернуть корабль на обратный курс. А в такой заварушке дело это нешуточное!
— Так ты меня затем только и разбудил?
— Старик, при повороте корабля на другой курс ты все равно оказался бы на палубе... Только, пожалуй, со сломанной шеей. Ко всему, Джимми, требуется твоя помощь. Ему нужны толстые стекла, а их у тебя в лазарете навалом. Однако, как я убедился, лазарет закрыт, — прибавил он без стеснения.
— Но к чему они... эти стекла?
— Пойдем, сам увидишь.
Забрезжил жуткий, зловещий рассвет — достойный эпилог кошмара. Над кораблем, едва не задевая за мачты, проносились белесые полосы, но в вышине небо было чистым. Огромные волны стали гораздо короче и круче. Машины работали на малых оборотах, лишь бы крейсер слушался руля. Несмотря на это, шедший против волны «Улисс» нещадно трепало. Ветер, скорость которого немногим не достигала пятидесяти узлов, дул ровно. И все-таки, едва Николлс вышел на палубу, вихрь обжег ему легкие, ослепил льдом и студеным ветром.
Поспешно обмотав лицо шарфом, молодой врач стал на ощупь подниматься на мостик. За ним, неся в руках куски толстого стекла, следовал Капковый. Когда они взбирались по трапу, из динамика вырвалось что-то нечленораздельное. На плохо освещенном мостике находились лишь Тэрнер и Кэррингтон, закутанные точно мумии. Глаза их были скрыты очками.
— Привет, Николлс, — прогудел старший офицер. — Ведь это, кажется, он, не так ли? — Повернувшись к ветру спиной, Тэрнер сорвал с себя очки и в сердцах отшвырнул их прочь. — Ни черта не видно в эти хреновины... Эй, первый, он притащил стекла.
Николлс пригнулся, чтобы спрятаться за нактоуз. В углу валялась груда очков, стеклянных щитков, противогазных масок. Он мотнул головой в их сторону.
— Это что, распродажа?
— Ложимся на обратный курс, док, — произнес Кэррингтон. Голос его звучал спокойно, как всегда в нем не было и следа усталости.
— Но нам нужно видеть, что у нас по курсу. От этих же хреновин, как выразился старпом, никакого проку. Они мгновенно обледеневают. Не подержите ли стекло, вот так.... А вы протирайте, Энди.
Взглянув на огромные волны, Николлс содрогнулся.
— Простите мое невежество, но к чему нам вообще куда-то поворачивать?
— Потому что скоро это будет невозможно, — ответил Кэррингтон. Потом, усмехнувшись, добавил:
— Боюсь, предстоящий маневр сделает меня самым непопулярным офицером на корабле. Мы только что предупредили экипаж о повороте. Готово, сэр?
— В машинном отделении! На руле! Подготовиться к повороту! Готово, первый.