В июне 1916 г. были готовы и коробчатые щиты для 8-дм орудий "России". По списку, составленному МГШ в 1917 г., главное вооружение корабля составляло шесть 8-дм и 14 6-дм пушек длиной стволов по 45 калибров. Они обладали технической и практической скорострельностью 1,5 и 2 выстрела в минуту и обеспечивались боезапасом 750 и 3500 выстрелов. Нормальный и усиленный запасы угля (2100 и 2482 т) оставались наибольшими среди всех крейсеров и додредноутов. Скорость достигала 19,75 уз, дальность плавания 3420 миль полным ходом и 5040 миль экономическим (эти сведения требуют проверки). От требований времени отставало зенитное вооружение, включавшее лишь две пушки калибром 47-мм и три пулемета. Корабль мог принимать для постановки 300 мин. Две передаточные радиостанции (системы учебно-минного отряда и Телефункен) имели мощность по 2 киловатта и один (системы Марацио) 0,5 квт.
К числу последних усовершенствований артиллерии, выполнявшихся в 1911-1917 гг., очередь которых дошла наконец и до "России", относились установленные на корабле в 1916 г. новейшие приборы управления артиллерийским огнем, телефоны и приборы гальванической стрельбы. Их "Россия" получила одновременно с 14-ю эсминцами, крейсерами "Громобой", "Богатырь", "Олег" и "Прут" и к дополнительно установленным орудиям крейсера "Адмирал Макаров", "Баян", канонерские лодки "Храбрый" и "Грозящий".
Все состоявшиеся в послецусимское время усовершенствования, включая систему продувания каналов орудий (которую еще в 1903 г., присутствуя на испытаниях стрельбой артиллерии броненосца "Император Александр III", предлагал адмирала С.О. Макаров), систему разделенной наводки и новые "скорозарядные" замки орудий повышали боевую мощь корабля.
После перевооружения в октябре 1915 г. предполагалась новая очередь усовершенствования артиллерии с повышением углов возвышения стволов до 25", как это было сделано в 1916 г. для находившейся на передовых позициях в Моонзунде канонерской лодки "Грозящий". Усиливать предполагалось и зенитное вооружение. Но и эти усовершенствования в полном виде осуществлены не были, нахлынули другие события, и людям стало не до техники.
И произошло это по воле одного человека – русского самодержца. От него зависел тот путь, по которому в XX в. пошла бы Россия.
Житие этого "святого" можно было бы составить из необъятного множества подобных рассказов, проникнутых убежденностью в "истине и правде самодержавия", но лишенных даже искры размышлений и анализа. Образцом их, конечно, остается монархическая позиция служившего ранее на "России" Г.К. Графа. Не отставал от него, несмотря на несомненную, как видно из воспоминаний, склонность к трезвым размышлениям, также отдавший "России" лучшие годы жизни С.Н. Тимирев. Высокой романтикой марсофлота и примерного службиста были проникнуты слова любви С.Н. Тимирева к кораблю своей юности – "России": "18 лет назад я начал на нем мою офицерскую службу, проплавав на "России" в общей сложности около трех лет. В то время это был грозный крейсер, лучший в свете (его sisterships немного улучшенного типа "Пауэрфул" и "Террибл" еще не были тогда готовы). Мы, молодые мичманы, гордились им и любили его как можно любить живое существо. Теперь же это был корабль устаревшего типа, уже заканчивавший свою боевую службу, но старый дух и традиции, составляющие главнейший элемент живого организма всякого корабля, еще крепко держались на нем, чему не мало способствовали его былые подвиги во время русско-японской войны и недавние удачные походы к берегам Германии:
Канин и Колчак ходили на крейсере в самую южную часть Балтийского моря, где под их руководством были поставлены мины под самым носом главных баз германского флота. Командиром "России" в то время состоял капитан 1 ранга Подгурский, известный порт-артурский герой".
Строгая документальность восприятия не была, видимо, заметной чертой в натуре С.Н. Тимирева – он ошибался в оценке английских антиподов "России". Их артиллерия (да еще и более крупного калибра) была очень весомым преимуществом перед русскими крейсерами. Понаслышке, видимо, оценивал и количество походов "России" к германским берегам. Эта эмоциональность восприятия, без должного глубокого анализа (1916-1917 годы уже принуждали к серьезным раздумьям), когда человеком движет не знание, а вера, подвели С.Н. Тимирева и во мнении о личности императора. Его он вспоминал как "чудного, доброго, кристальной души человека, отдавшего всю жизнь на служение Родине" ("Воспоминание", с. 22).
Ничто из известных всей России и всему миру фактов позорных деяний императора не коснулось серого вещества в мозгу офицеров флота. Куда деваться, если даже последний командующий флотом А.И. Непенин уже после отречения императора всерьез воображал, что "помазанник" непременно вернется на трон по окончании войны.
В массе своей офицеры флота, при всей их блестящей профессиональной подготовке, сумели остаться непостижимо невежественны и беспомощны в осознании судеб страны и путей ее спасения. Они были заняты лишь служебной рутиной. Вели неравную борьбу с портовой бюрократией, не дававшей флоту в базах ни буксиров, ни катеров. Оттого путь на вмерзшую в лед флагманскую "Россию" приходилось, по рассказу С.Н. Тимирева, преодолевать фантастически нелепым образом: "частью на извозчике, частью пешком и частью на ледоколе".
В напряженной учебе специалистов зимой 19161917 г. (во всех боевых соединениях, включая 2-ю бригаду крейсеров, были составлены расписания текущих занятий) поднимали уровень владения техникой, приборами стрельбы и управления кораблями с искусством ведения боя. Усиленно довершали ремонт материальной части и оружия кораблей. В часы отдыха умели искусно "расслабиться в блеске гельсингфорских ресторанов или развлекались эскадренными маневрами на автомобилях". Очень не одобряли фельдфебельский мистицизм, в который совсем некстати в канун 1917 года – впал новый командующий флотом А.И. Непенин (Канина царь удалил без объяснения причин), добиваясь в базах и на кораблях неукоснительно образцового соблюдения правил отдания воинской чести. Ему это революционные массы вскоре припомнили.
Но пока офицеры "России" были оптимистами. Несколько раз за время войны отчаянно рискуя, проходя без траления через район явно предполагавшегося немецкого минного заграждения, блестяще справившись с рейдом в тыловые германские воды, "Россия" приобрела репутацию удачливого корабля, и было бы несправедливо, чтобы судьба вдруг отвернулась от такого заслуженного крейсера.
Вступая в новый 1917 г., все верили, что войне скоро конец и Россия, находясь в числе держав-победительниц, добьется наконец решения своих исторических задач в балтийских и черноморских водах.
23. Смятенная душа "России"
Корабль – живое существо со своими душой, привычками, настроением и особой, присущей ему, счастливой, несчастливой или просто рядовой судьбой. Так думали о кораблях истинные марсофлоты парусной эпохи, так они писали в своих исполненных высокой романтики книгах. Созданный руками человека, воплотивший в себе его труд и интеллект, всегда неповторимо уникальное инженерное сооружение, живущий на грани трех стихий природы, корабль свою душу и судьбу формировал и развивал в обстоятельствах, данных ему от бога, природы и людей.
Без людей – корабль мертв, сменяя одни других на палубе корабля, люди наполняли его душой. Особенно значима была роль командира-единоначальника, и неспроста, видимо, корабли США на своих ходовых мостиках носят всем видимые изображения наградных орденских планок своих командиров. Обновляясь и развиваясь после каждой замены и ротации экипажа, душа корабля в продолжение всей его службы к прежним своим достоинствам прибавляет новые. Люди могут обогатить, но могут и погубить душу корабля. И бывает, что обстоятельства складываются так, что перед ними в бессилии замирает душа даже самого удачливого и счастливого корабля. Им в русском флоте, бесспорно, была "Россия".
Флагман единственного в войне 1904-1905 гг. боевого соединения, до последнего дня достойно поддерживавшего честь и славу флота России, и в последующих событиях оставался самым заслуженным кораблем. Но пришедший 1917-й год заставил замереть даже душу "России". Нежданно и всесокрушающе, словно явившийся из пучины гигантский вал цунами, всколыхнул и опрокинул государственный корабль Российской империи мятеж февраля-марта 1917 г. Схожим с настроением на флоте, а может быть и еще более зловещим, было настроение и матросов "России", где ранее, в 1916 г., была раскрыта едва ли не самая влиятельная подпольная большевистская организация, и на 8 лет каторги был осужден ее руководитель Т.И. Ульянцев (1888-1919). А о том, что должно было ожидать офицеров крейсера, они могли бы представить по делу о подготовке на флоте мятежа 1912 г., где во всех подробностях раскрывались замыслы и намерения революционеров.