— Нет! На этот раз все по-настоящему! Иначе зачем штурману готовить карты Бельта, Каттегата и норвежского побережья? Я сам слышал приказ! Если вы такие умные, может быть, вы мне это объясните?
Сон как рукой сняло.
— Включи свет, — сказал один. — Если это правда…
Все сразу забыли про сон и взбудораженно загомонили. Если же моряк забывает про сон до побудки, это говорит о многом. Слух, если, конечно, это действительно был слух, пронесся по помещениям судна, словно молния. Он быстро разбудил вахту машинного отделения, и даже механики, с упоением мечтавшие о скором отпуске, были рады переменам.
А чуть позже на судне раздались пронзительные звуки боцманской дудки, за которыми последовал его не менее пронзительный голос:
— Подъем! Вахте правого борта на палубу!
К этому времени на «Кандельфельсе» уже никто не спал.
Первые бледные лучи апрельского солнца уже осветили горизонт на востоке, и под тонким слоем облаков небо окрасилось в нежный розовый цвет. Слева по борту между облаками и морем светилась полоска бледно-голубого неба. Она виднелась сквозь клочья тумана, медленно движущиеся от земли в море. Все моряки, находившиеся на палубе, не сводили взгляда с земли. Они хотели хорошенько запомнить, как выглядит дом, прежде чем покинуть его, быть может, на долгое время.
Корабль 33 отошел от причала украдкой, словно опасаясь быть застигнутым рассветом. Сильные руки втащили на борт толстые швартовы и аккуратно их уложили. Некоторое время они не понадобятся. Последняя связь с Германией оборвалась.
Лейтенант Габе был вахтенным офицером. Он был очень молод и очень гордился возможностью стоять рядом со штурманом, пока корабль выходил в море. Он слышал, как капитан сказал старпому:
— Я чувствую, что этот поход будет успешным, Швинне. Но нам придется хорошо поработать. У нас прекрасная команда, и каждый матрос должен чувствовать вашу заботу.
— Я сделаю все, что в моих силах, господин капитан.
Вспомогательный крейсер 33, бывший «Кандельфельс», покинул германские воды не попрощавшись. Все связи между членами его команды и всем, что им было дорого, оборвались молча. Их и гражданскую жизнь теперь разделяло море. Теперь они стали судовой командой, которой предстояло жить в своем замкнутом маленьком мире долгие дни, недели, месяцы… Для них начиналась совсем другая жизнь. Их будущее было туманным и полным опасностей, но моряки были готовы встретить их не дрогнув.
Когда ярко-красное солнце утонуло за горизонтом и теплый осенний день стал угасать, грузовое судно, которое так долго стояло у причалов бухты Готен, стало совсем другим кораблем с другим названием. Вокруг него собрались тени прошлого. В первом походе корабль сопровождали тени таких знаменитостей, как «Вольф», «Мёве», «Зеетойфель» и, конечно, «Эмден».
Календарь в каюте капитана показывал 15 июня 1940 года. Вспомогательный крейсер HK-33 был пятым кораблем такого типа, вышедшим в море. Торговое судно «Кандельфельс», спущенное на воду в 1936 году, лишилось своего имени и приняло на борт шесть не слишком современных 15-сантиметровых орудий. В носовой части, тщательно замаскированное, располагалось орудие меньшего калибра, предназначенное для производства предупредительных выстрелов «перед носом» не желающих подчиняться судов. На верхней палубе были установлены легкие зенитки, также хорошо замаскированные и потому невидимые любопытному взору. Вооружение довершали четыре торпедных аппарата, а в нижнем трюме находилось 400 мин.
Все перечисленное было должным образом укрыто, так что рассмотреть вооружение с моря не представлялось возможным. Однако, когда настанет момент действовать, согласно международному морскому праву, на мачте взовьется военный флаг, и безобидный латвийский или австралийский сухогруз превратится в грозную боевую единицу, причем экраны, закрывающие орудия, будут сняты в течение нескольких секунд. У команды было достаточно времени для тренировки во время бесконечных учений на Балтике.
Противник был склонен переоценивать скорость немецких вспомогательных крейсеров. Максимальная скорость HK-33 была немного больше 17 узлов, но на 16 узлах корабль мог идти достаточно долго. За исключением «Тора», «Корморана» и «Скорпиона», остальные вспомогательные крейсера были не более быстроходными. «Тор» и «Скорпион» могли идти на 17 узлах, в то время как последний — карлик немецкого флота вспомогательных крейсеров — мог достичь и 19 узлов. Между тем «Скорпион» никогда в полной мере не работал, как вспомогательный крейсер. Единственный военный опыт, который ему довелось пережить, — работа минным заградителем.