Радист явился в сопровождении двух матросов, и Крюдер немедленно задал ему вопрос, остался ли кто-нибудь на борту.
— Нет, — ответил англичанин.
— Значит, у вас имеется устройство, которое может передавать сигнал бедствия со сдвигом времени? Оно работает после того, как команда покинет судно?
— Нет, — снова ответствовал английский радист.
Поняв, что он ничего не добьется, Крюдер велел отвести пленного обратно. И на следующий день во время длительной беседы с капитаном Торнтоном он уже не возвращался к этому вопросу. Возможно, взрыв вызвал сотрясение ключа радиопередатчика, и «посланное» им сообщение оказалось сигналом бедствия. Когда команда покинула судно, генераторы передатчика были оставлены работающими.
А внизу в операционной немецкие врачи и их помощники оказывали помощь раненым британским морякам. Всего лишь часом или двумя ранее эти пациенты были их врагами, теперь же они делали все возможное, чтобы спасти им жизнь.
Было уже шесть часов, когда врачи отложили залитые кровью инструменты и начали приводить себя в порядок. К этому времени все раненые уже были с комфортом устроены в лазарете. Оба санитара — Шильхабель и Поэтен — были непривычно тихи и молчаливы. Они впервые столкнулись с настоящими ранеными. Раньше им не приходилось видеть разорванной, искалеченной человеческой плоти. Специальным мылом они тщательно отмывали свои окровавленные руки.
— А ведь у этих парней дома остались жены и дети, — медленно проговорил Поэтен. — Задумаешься тут.
Позже в лазарет спустился Крюдер, чтобы узнать о состоянии раненых. Он был рад услышать, что состояние всех пациентов особого опасения не вызывает. Его неизменная забота о раненых была одной из его самых замечательных черт.
Около десяти часов вечера захваченный танкер «Филефьелль» лег в дрейф, а от призовой команды поступило сообщение о том, что они заметили дым на горизонте. «Пингвин» изменил курс и последовал в указанном направлении.
Странно, но когда «Пингвин» оказался в пределах видимости неизвестного судна, оно не сделало попытки изменить курс, хотя именно это предписывали инструкции, полученные всеми капитанами судов союзников. Оно не изменило курс, даже когда «Пингвин» догнал его, приблизившись со стороны левого борта.
Крюдер и Михаэльсен стояли на мостике и внимательно изучали судно, одновременно стараясь найти что-то похожее в опознавательных таблицах.
— Выглядит слишком элегантным для британского сухогруза, — сказал Крюдер. — Не удивлюсь, если это янки.
— Будет жаль, если вы окажетесь правы, но я так не думаю, — пробормотал Михаэльсен, продолжая перелистывать страницы раздела, посвященного норвежскому судоходству.
Безразличие незнакомого судна показывало, что союзники в Индийском океане чувствовали себя в полной безопасности.
Близость Мадагаскара была козырной картой Крюдера.
Неизвестное судно оказалось современным норвежским сухогрузом «Морвикен». Это прекрасное судно с удивительно элегантными обводами было построено в Бремене по норвежскому проекту.
Наблюдая за ним, Михаэльсен почувствовал неприятное волнение. Ощущение стало еще более отчетливым, когда он убедился в точности идентификации. Он поневоле мысленно вернулся к довоенным годам, но Крюдеру ничего об этом не сказал.
«Пингвин» приблизился к «Морвикену», и Крюдер приказал дать предупредительный выстрел перед носом сухогруза. Снаряд поднял ввысь большой фонтан воды перед самым форштевнем норвежца, капитан которого немедленно застопорил машины, поднял большой флаг Норвегии и стал ждать прибытия абордажной партии, соблюдая полное радиомолчание. Возглавлял абордажную партию снова лейтенант Уорнинг, но только в этот раз он и его люди спустили на воду резиновые лодки. После неудачного опыта с «Доминго де Ларринагой» Крюдер решил отправлять своих моряков на каноэ, как индейцев, вышедших на тропу войны. Зато, если им придется взрывать судно, они не будут опасаться, что в критический момент их подведет лодочный мотор.
На борту «Морвикена» норвежский капитан стал просить Уорнинга не топить судно.
— Вы только посмотрите на эту красоту! — в отчаянии восклицал он. — Это же лучшее судно в норвежском торговом флоте! Если хотите, я сам отведу его в Германию. Если я дам слово, вы можете мне доверять.
У лейтенанта Уорнинга не было полномочий решать такие вопросы, поэтому он передал сообщение о предложении норвежского капитана на «Пингвин».