Николлс неотрывно глядел, чувствуя какую-то растерянность, и тосковал душою: ведь «Улисс» стал частью его самого; милые его сердцу друзья, в особенности Капковый мальчик, – Джонни не знал, что штурман уже мертв, – они тоже были частью его существа. Видеть конец легенды, видеть, как она гибнет, погружается в волны небытия, – всегда ужасно. Но Николлс испытывал ещё и какой-то особый подъем. Да, то был конец, но какой конец! Если у кораблей есть сердце, если они наделены живой душой, как уверяют старые марсофлоты, то наверняка «Улисс» сам выбрал бы себе подобную кончину.
Крейсер продолжал мчаться со скоростью сорок узлов, как вдруг в носовой части корпуса над самой ватерлинией появилась огромная пробоина. Возможно, то взорвался вражеский снаряд, хотя он вряд ли мог попасть в корабль под таким углом. Вероятнее всего, то была торпеда, выпущенная не замеченной вовремя субмариной. Могло статься, что в момент, когда носовая часть корабля зарылась в воду, встречной волной торпеду выбросило на поверхность. Подобные случаи бывали и прежде; редко, но бывали… Не обращая внимания на страшную рану, на разрывы тяжелых снарядов, сыпавшихся на него градом, «Улисс» птицей летел навстречу врагу.
С опущенными до отказа орудиями «Улисс» по-прежнему мчался под огнем противника.
Внезапно раздался страшной силы оглушительный взрыв: в орудийном погребе первой башни сдетонировал боезапас. Вся носовая часть корабля оказалась оторванной. Облегченный бак на секунду взлетел в воздух. Затем изувеченный корабль врезался в набежавший вал и стал погружаться. Уже целиком ушел под воду, а бешено вращающиеся лопасти винтов продолжали увлекать крейсер все дальше в черное лоно Ледовитого океана.
Глава 18
ЭПИЛОГ
Теплый воздух был ласков и неподвижен. В вышине разливалась лазурь небес. Лениво плыли к далекому горизонту легкие, похожие на клочки ваты облака. Из похожих на птичьи клетки цветочных вазонов струились голубые, желтые, алые, золотые цветы нежнейших оттенков и тонов, о существовании которых Джонни успел забыть. Порой возле них останавливался какой-нибудь старик, озабоченная домашняя хозяйка или юноша, державший под руку свою смешливую подружку. Постояв и полюбовавшись на цветы, они снова продолжали свой путь, становясь красивее и лучше. Заглушая гул улицы, чистыми голосами пели птицы, на башне парламента гулко отбивал время Большой Бен.
Джонни Николлс с трудом выбрался из такси и, расплатившись с шофером, медленно поковылял вверх по мраморным ступеням.
Часовой с подчеркнуто бесстрастным лицом отдал честь и отворил тяжелую шарнирную дверь. Войдя, Джонни Николлс оглядел просторный вестибюль, по обеим сторонам которого выстроились ряды массивных, внушающих к себе почтение дверей. В дальнем конце вестибюля, под огромной винтовой лестницей, над широким выпуклым барьером, похожим на те, какие встречаются в банках, висела табличка: «Машинописное бюро. Стол справок».
Он заковылял к барьеру. Костыли неестественно громко стучали по мраморному полу. «Очень трогательное и мелодраматичное зрелище, Николлс, – подумал он машинально, – зрители недаром заплатили свои деньги». С полдюжины машинисток, словно по команде, перестали бить по клавишам и, не скрывая любопытства, широко раскрытыми, глазами глядели на раненого. К барьеру подошла стройная рыжеволосая девушка в форме женского вспомогательного корпуса, но без тужурки.
– Чем могу вам помочь, сэр? – В её спокойном голосе, голубых глазах было жалостливое участие. Взглянув на себя в зеркало, висевшее позади девушки, Николлс увидел вытертую тужурку, надетую на серый рыбацкий свитер, выцветшие, запавшие глаза, ввалившиеся, бледные щеки и мысленно усмехнулся. Не нужно быть доктором, чтобы понять, что он очень плох.
– Моя фамилия Николлс, лейтенант корабельной медицинской службы Николлс. Явился по вызову…
– Лейтенант Николлс… Вы с «Улисса»! – Девушка затаила дыхание. – Да, да, разумеется, сэр. Вас ждут.
Николлс взглянул на рыжеволосую, на остальных девушек, неподвижно застывших в своих креслах. В их глазах было напряженное изумление, смешанное с испугом, словно перед ними существо с другой планеты. Николлсу стало не по себе.
– Нужно подняться наверх? – Вопрос прозвучал неожиданно резко.
– Нет, сэр. – Девушка спокойно, без суеты, вышла из-за барьера. – Они… Словом, им известно, что вы ранены, – проговорила она, как бы оправдываясь. – Сюда, через вестибюль, прошу вас.
Девушка улыбнулась, придерживая шаг, чтобы приноровиться к неуклюжей походке раненого офицера.
Постучавшись, она отворила дверь и сообщила кому-то о его приходе. Когда Николлс вошел, бесшумно закрыла за ним створку.
В кабинете находились три человека. Единственным, кого он знал в лицо, был вице-адмирал Старр. Тот вышел навстречу молодому офицеру. Он показался Николлсу состарившимся и усталым, хотя с последней их встречи не прошло и двух недель.
– Как себя чувствуете, Николлс? – спросил он. – Вижу, ходите вы не слишком-то быстро. – К самоуверенности и фамильярности, столь пошлой и неуместной, примешивалась заметная нервозность. – Присаживайтесь.