На гораздо более задержавшихся с окончанием постройкой «Палладе» и «Баяне» ситуация с мачтами развивалась иначе. С конца 1907 г., когда оба крейсера уже находились у достроечной стенки, МГШ начал методично склонять МТК, как орган, ответственный за конструктивную часть кораблей флота, к принятию решения о переходе на больших артиллерийских кораблях - линкорах и крейсерах - вновь к двухмачтовой схеме. Основной довод лежал в плоскости обеспечения устойчивого управления огнём на дальних, свыше 60 кб, дистанциях. Возможность этого была выведена из опытных стрельб, проводившихся КМАО на линкоре «Пантелеймон» в кампанию 1907 г. В процессе их выяснилось, что при наличии современных оптических приборов - широкобазисных дальномеров - возможен устойчивый контроль действия тяжёлой корабельной артиллерии при ведении огня за горизонт по данным непрерывной корректировки с высоко расположенной позиции. Этой позицией должны были стать марсы кораблей. Таким образом, смысл мачты изменялся вновь - из довоенной «башни для противоабордажной артиллерии» и послевоенной стойки для сигналопроизводства теперь, после принятия на вооружение новых методов контроля огня, она должна была превратиться в опору командно- дальномерного поста для корректировочного расчёта из трёх человек, оборудованного полным комплектом увесистых оптических инструментов. Действия такого поста являлись важнейшей компонентой системы управления огнём корабля в бою, почему, с точки зрения МГШ, были необходимы две мачты, идентичные по устройству, выступающие в роли дублёров друг по отношению к другу. Требуемая высота поста над ватерлинией рассчитывалась в 30 м («100 футов»).
Настойчивость МГШ возымела успех: его ставший последним в ряду многих подобных посланий доклад от 26 июня 1908 г. морскому министру И.М. Дикову, в котором «в целях стремления придать одинаковый силуэт по возможности всем боевым судам и управления артиллерийским огнём» испрашивалось одобрение министра на установление на судах двух лёгких мачт, был им одобрен.[23 РГАВМФ, ф. 418, on. 1, д. 1674, л. 34. Интересно, что не все командиры крупных кораблей были поначалу согласны с выводами специалистов МГШ. Так, капитаны 1-го ранга М.В. Бубнов («Андрей Первозванный»), П.В. Римский-Корсаков («Император Павел I») и Ивков («Россия»), ознакомившись с инициативами МГШ, направили в МТК рапорта с перечислением причин, почему на крупных кораблях желательно оставить одну мачту.]
В отношении «Паллады» и «Баяна», попавших, волею судьбы, в самый центр перипетий с мачтами, развитие вопроса, опять-таки, пошло своим особым путём. Для уменьшения нагрузки на мачты на качке от относительно тяжёлых наблюдательных постов была реализована следующая оригинальная идея - крейсера оснастили подъёмными («подвижными») стеньгами, собственно на которых и располагались эти посты. Топы мачт возвышались над конструктивной ватерлинией на 22,0 м, сразу над ними располагались, в походном положении, наблюдательные посты. В боевом положении, при поднятых стеньгах, их отстояние от ватерлинии увеличивалась до 30,5 м (требуемые МГШ «100 футов»); высота клотиков стеньг по-боевому достигала 47,0 м. Сообщение с корректировочными постами на мачтах поддерживалось по наружным вертикальным трапам. Телефонными линиями и переговорными трубами расчёты на марсах связывались с боевой рубкой и центральным постом корабля. Мачты «Паллады» и «Баяна», для обеспечения силуэту корабля «наивозможной симметричности», располагались равноудалённо от носа и кормы (фок-мачта на 33/34 шп., грот- на 115/116 шп.). Они удерживались вантами (грот-мачта четырьмя, фок-мачта шестью) и штагами (соответственно двумя и одним), стеньги имели по паре вант и фордун. «Паллада» и «Баян» первыми в русском флоте получили закрытые командно-дальномерные посты, впоследствии воспроизведённые на крейсерах «Громобой» и «Россия», обоих балтийских додредноутах, а также на «севастополях».
Оснащение крейсеров Адмиралтейского завода выдвижными стеньгами, многообещающее в теории, на практике обернулось реализацией недостаточно продуманной идеи и успеха не имело. Их испытания в 1910 г. в поднятом состоянии обнаружили на ходу кораблей столь сильную вибрацию наблюдательных постов, что эффективное использование оптических инструментов было невозможным. С другой стороны, для надёжного контроля огня 8" и 6" артиллерии крейсеров по всплескам от падений их снарядов 30-метровая высота наблюдения являлась явно чрезмерной. Поэтому по предложению командира «Баяна» капитана 1-го ранга И.А. Шторре эти стеньги вместе с наблюдательными постами закрепили в их спущенном положении на высоте 25,3 м. Соответственно неподвижными стали и марса-реи, в дополнение к которым для удобства сигнализации впоследствии установили ещё по одному рею.[24 РГАВМФ, ф. 421, оп. 1, д. 1649, л. 550.]