«И в небе и в земле сокрыто больше,
Чем снится вашей мудрости, Горацио.»
Вильерс настолько дотошно и скрупулёзно изучил все факты сверхъестественных явлений в округе Крейстонхилла, что ему удалось построить вполне правдоподобную теорию, объясняющую эти явления. Он использовал методику нескольких естественных наук и создал на их стыке свою дисциплину. В итоге ни физики, ни химики, ни биологи или генетики не располагали достаточными знаниями, чтобы подтвердить теорию Вильерса или опровергнуть ее. У любого нормального специалиста ум за разум заходил, если он вдруг решался вникнуть в бесконечные графики, формулы и диаграммы Вильерса. Ривз в молодости прослушал у него курс лекций в Кембридже и до сих пор вспоминал их с содроганием. На вопросы приятелей о содержании курса он отвечал неизменно:
— Обычная псевдонаучная казуистика на стыках дисциплин, нестыкуемых по определению.
Но злые языки утверждали, что Ривз после таких расспросов либо сплевывал через левое плечо, либо постукивал по деревяшке. Возможно злые языки были не так уж далеки от истины, потому что Ривз идти к своему бывшему профессору отказался наотрез. За сведениями о родословной лорда ученые решили отправить Черри, договорились с экономкой Вильерса, что она, после того как архивариус выкроит часок для рандеву с юной особой, заедет за девушкой на своем авто.
Черри должна была представиться участницей научной экспедиции и мотивировать свой интерес к роду Крейстона исключительно познавательными целями.
— Ни в коем случае не говорите ему об убийствах, юная леди! Он просто не переносит известия о смерти кого бы то ни было младше девяноста лет. По его мнению, все такие кончины преждевременные. Ни слова о маньяках, даже под угрозой вашей гибели!
Черри припоминала телефонный разговор с экономкой Вильерса и понимала, что визит к старому чудаку легким быть не сулит. Но она даже приблизительно не догадывалась чего ей эта встреча будет стоить.
***
Итак, в тот майский день беды посыпались как горох.
— Хорошо, что вы вчера весь вечер были на виду, Крейстон. Уж мисс «Фафнир» вам не припишут. Кто угодно мог ее придушить, но уж точно не вы! — решил затеять разговор, заскучавший над бумагами Ривз.
Напрасно он затеял этот разговор, совсем напрасно. Крейстон, мирно листавший папки на антресолях, а зал в его библиотеке был в два этажа, перегнулся через резные перила мореного дуба и ответил:
— О нет, профессор, три четверти часа перед самым ужином, когда мы разошлись по комнатам, чтобы принять ванну и переодеться, я не был у вас на виду.
— Ну, перестаньте, право! Вы не знали, что я, в отличие от всех остальных обитателей Британских островов, ванну перед ужином не принимаю. Ограничиваюсь душем — это две минуты. Пять минут я потратил на переодевание и оставшееся время курсировал по коридору между нашими тремя спальнями. От двери, до двери. Уж мимо меня вы никак не могли проскочить и вернуться незамеченным, будь вы хоть трижды маньяк и четырежды сомнамбула.
— Вы так уверены, профессор?
Крейстон, широко улыбаясь, спустился со своих антресолей, причем ни одна из старинных ступенек не скрипнула под его ногой.
— Ну, естественно! — пожал плечами Ривз, — Я давно ни в чем не был так уверен.
— Тогда карты на стол! Сделаем небольшой перерыв, господа и я покажу вам как именно я мог исчезнуть из замка и вернуться, оставаясь незамеченным.
***
Гости Крейстона впервые попали в его личные апартаменты. Черри с интересом и смутным, неясным для нее смятением оглядела спартанское убранство просторного кабинета с широким видовым окном, выходящим на пустоши и залив. Еще одно окно в стене справа от двери открывало взгляду панораму городка. Он был виден весь — застроенный невысокими, в два-три этажа домами и тесными, сплетенными в непредсказуемый лабиринт улочками, тупиками, крошечными площадями. Только несколько построек возвышались над городскими кварталами: портал старинного аббатства, затейливая шатровая кровля гостиницы «Корона», башни городской мэрии и в отдалении, за кладбищем на окраине, шпиль колокольни рядом с церковью. Кабинет лорда примыкал к древней дозорной башне замка, возвышавшейся когда-то над округой. И из его окон открывался прекрасный обзор.