- Приготовится, - предупредила Лиза, - и берегите головы.
Антон и Юра поправили каски и включили электрошокеры. Тогда же отключилась и аварийная блокировка: поднялись ставни и распахнулась входная дверь. В которую тут же ворвались ученики и сектанты. Лиза не растерялась и дала команду:
- Встали!
Она и Антон вместе вынырнули с работающими электрошокерами в руках. А Юра остался сидеть на корточках за щитом. Но, вместо того, чтобы поразить нападающих, они сами пострадали от тока. Сработала независимая от центральной сети пожарная система - и с потолка полилась вода. Когда Антон дрожа выронил электрошокер и покосился, Лиза еще пыталась устоять на ногах, постукивая железными брекетами.
- Как ты об этом догадался? - Объявился профессор за руку с Варварой Петровной. Оба мокрые и босиком. - И откуда у тебя взялась эта видеокассета?
- Я записал кое-что для своей семьи когда был в секте, - ответил Петрович, - но они об этом уже не узнают.
- Я так не думаю, - сказал Геннадий Павлович и спросил: - А кто придумал обвязать шар видеопленкой?
- Вообще-то я никогда не открываю чужие посылки, но тогда я был просто вынужден посмотреть, что там лежит! - Рассмешил всех Чилл.
- Смотрите, едут! - перебила Варвара, прижимаясь к мужу.
На место событий по газону заехал всем знакомый уже американский внедорожник черного цвета с тонированными стеклами и остановился возле открытого школьного автобуса. Ударив дверями, из машины выпрыгнули мэр Петя Совок и коммерсант Виктор Бенедиктович - оба в ужасе от случившегося - и сразу стали искать Изтома.
- Приехали все таки, не испугались. - Посмотрел профессор. - Ну, что же, пойду им помогу.
- Не надо, - остановила его Варвара. - Пускай ими займутся другие.
- Да, посмотрите, - обратил внимание Чилл. - Еще едут!
- Кто-то решил вызвать все службы сразу, - заметил Борис Петрович не щурясь.
Следом за джипом на центральную площадь парка, тем же путем, только с другой стороны и в сопровождении полиции, заехала колонна спецавтомобилей. Полицейский грузовик и пожарная машина проехали мимо и остановились у входа в павильон видеоигр. Другая пожарная и скорая помощь затормозили у разрушенной сцены. Спасатели немедля взялись разбирать поломанную конструкцию, а медики - оказывать помощь жертвам праздника. Встревоженные внезапным визитом властей, Петя Совок и Виктор Бенедиктович попытались укрыться в кустах вблизи колеса обозрения, но были пойманы там местными жителями и переданы в наручниках спецполиции.
- Пожалуй, ты права, - согласился Геннадий Павлович. - Я там буду только мешать. Пускай занимаются без меня.
Пока в центре продолжались спасательно-строительные работы, офицеры в масках вывели за руки промокших юных ученых из обгорелого павильона на улицу и передали их в руки родителям, которые ждали у кабины полицейского грузовика. Никогда раньше Антошка и Лиза так не плакали при виде родных как тогда, но больше всех от страха рыдал Юра, получив хлесткий подзатыльник от своего отца. Затем другие полицейские привели к машине мэра и толстяка в костюме и закрыли их в той самой клетке вместе с Изтомом и Ноей. Погрузили клетку в открытый кузов, включили сирену и повезли через весь город на свалку.
- Там им и место, - сказал профессор.
На месте пожара остались только пожарные и любознательные сектанты, которым было очень интересно наблюдать, как из шлангов выливается густая пена, так похожая на их некогда любимый напиток. А ребята-школьники, в отличие от неисправимых верующих, направились чинить свой школьный автобус.
- Думаю, нам тоже пора, - предложил Петрович.
- Закончу - и пойдем, - сказал Геннадий Павлович без шуток.
- Что тут еще можно делать?! - возразил Чилл. - Посмотри, он выдохся. - Указал он на сдутый Глобус. - Мы победили, профессор!
Но Геннадий Павлович не послушал, отпустил руку и ушел молча в сторону.
- Куда он? - спросила Варвара.
Борис Петрович посмотрел ему в след - и понял.
- Не переживай, - сказал он, - сейчас вернется.
- Скажи, зачем он туда пошел? - потребовала она.
- Смотри, - ответил Петрович - а потом удивился.
Геннадий Павлович тихо развернул целлофановый пакет и, пока никто не видел, одел кулёк на дымящийся Шарик. Затем осторожно перевернул его в пакет, взялся за ручки и не спеша пошёл обратно.
- Я думал, ты хотел его добить, - сказал Борис Петрович.
- Я обязательно это сделаю, - пообещал профессор, - но только после того, как помогу нашему сыну. - И снова взял за руку Варвару Петровну. - Собственно, ради этого я над ним и работал.
- Ты о нем не рассказывал, - заметил Чилл.
- Я познакомлю вас позже, - ответил Геннадий Павлович. - А теперь уходим.
Они повернули и пошли на выход. Геннадий Павлович обнимал одной рукой Варвару Петровну, а в другой - держал пакет с воняющим "мячиком" внутри. Варвара, прижимаясь, повалила голову ему на плечо. Чилл, всунув руки в штаны, шагал впереди всех, представляя себя героем. На что он, кстати, теперь имел полное право. И только Петрович плелся позади всех, мечтая о своём.
- Борис Петрович, не отставайте! - кричал Чилл с довольным видом. - Мы герои!
Где-то на половине пути к выходу они услышали за спиной чей-то знакомый голос. Казалось, он исходил откуда-то из колонок, поскольку слышалось характерное шипение и потрескивание.
- Тихо! - насторожился профессор. - Узнаете?
Когда голос стал громче и отчетливее, ни у кого тогда уже не возникло сомнений в том, что он принадлежал кому-то из них. Они развернулись и уставились вперед.
- Петрович! - выкрикнул Чилл.
На центральной площади парка заработали мониторы. Сквозь полосы пролетающих помех, просматривалось прыгающее изображение Бориса Петровича. Спустя минуту картинка настроилась, исчезли помехи. Изображение стало четким и без шумов, звук чистым и громким.
- Не может быть! - восхитилась Варвара, закрывая ладонями рот. - Какая речь!
Никогда раньше она и остальные тоже не слышали, чтобы кто-то так говорил на камеру, как он. Борис Петрович изъяснялся медленно и разборчиво, изредка подглядывая в шпаргалку. Его речь превращалась в молитву про любовь и боль, про радость и сожаление, про счастье и горечь, которые он принес в семью. Все это он говорил честно и без эмоций, как будто бы прощался с ними навсегда. Варвара Петровна не выдержала и заплакала.
- Лариса.
На площадке, в окружении транслирующий мониторов, стояла молода женщина в платье. Рядом с ней была девочка лет шести. Замерев в ожидании встречи.
- Лариса, - прошептал Петрович, - Юлька - мои дорогие!
Лариса, услышав его живой голос, взяла дочь за руку и засмеялась, расплакавшись. Борис Петрович выронил из рук фотографию и пошел к ним.
- Чего уставился? - спросил профессор. - Нам туда. - И покачал головой.
Они опять повернули и встали на прежний путь. Только уже втроем. Геннадий Павлович как всегда прижимал Варвару, а она обнимала его и вытирала на ходу слезы. Чилл, прибавив шаг, поравнялся и спросил:
- Как это получилось?
- Обратный эффект. - ответил Геннадий Павлович Вассерман. - Это временно.
Петрович и Лариса стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза. У обоих тряслись руки, и горели щеки. По которым текли горячие ручьи.
Между ними прыгала Юлька и дергала его за штаны.
- Гаудеамус! - пела она радуясь. - Папа!
В этот момент на всех экранах снова появились помехи: изображение исказилось, а звук стал утихать. Из колонок прозвучала последняя фраза из записи: " На этом все. Я выключаю камеру и ухожу в парк. Прощайте".
Конец