– Это – классика. Это – в технике импрессионизма, вот кубизм, а вот – пуантилизм… это когда краски не смешаны и накладываются вот так, точками…
– Здорово! – восхищенно отозвался молодой человек. – Честное слово – здорово. Я бы никогда так не смог! Да и никто другой.
– Ну-у… скажешь тоже, – юная Мудрейшая покраснела от удовольствия аж до самых ушей.
– А откуда ты все это знаешь? – Альд подвинулся еще ближе, ощущая теплое бедро Эльды. – Про все эти измы?
– Ах да! Я ж книги читала… Я хотела показать… Принесла. Смотри! Это называется – альбом. История живописи.
Достав большую, без обложки, книгу, девушка разложила ее на коленках.
– Вот – Эль Греко… Рафаэль, Караваджо… вот Коро – смотри, как ветер гнет деревья! А вот это – импрессионизм… Моне… Писсарро… Ренуар… А вот это – Дега. Где балерины. А вот это – Сезанн… Тулуз-Лотрек…
– Как тут все неистово! – не удержался Альд. Он и в самом деле заинтересовался.
– Неистово? – Эльда неожиданно рассмеялась. – И в самом деле – очень даже подходящее слово. Вот дальше… кубизм… символизм, Дали… а вот абстракционизм – это наше все, русское. Малевич, Кандинский!
– Ничего не понимаю! – незаметно обняв девушку за поясницу, честно признался молодой человек.
– И не поймешь! – высокородная, шутя, стукнула его по носу пальцем. – Не поймешь, потому что не знаешь. Но… я тебя научу… если ты захочешь.
– Уже хочу! Очень.
– Понимаешь, настоящий художник вовсе не обязательно должен ублажать толпу. Рисовать красивенькие картинки, приятные глазу обывателя. Вовсе нет! Художник должен выражать мир. Свое отношение к миру. В этом все дело – вот так.
Эльда вновь пролистнула альбом и, скосив глаза, тихонько спросила:
– Тебе кто больше нравится?
– Вот этот вот… как его…
– Ван Гог!
– Да, Ван Гог. Где подсолнухи. Только больно они у него маленькие. Не как у нас.
– У нас – генномодифицированные, – снова засмеялась девчонка. – А вот эта картина? Это Моне. Смотри, какое небо!
– Как твои глаза… – прошептал Альд.
Его ладонь давно залезла деве под блузку… и было так приятно сидеть рядом с юной златовласой красавицей, ощущая манящую теплоту ее тела! Кажется, девушка это все чувствовала… и, кажется, была не против…
– Какие у тебя чудные глаза. Альд. Синие-синие… Я таких ни у кого не встречала… А ну-ка, закрой их!
– Ага…
Выдохнув, Эльда прикоснулась к губам юноши своими губами… сначала не очень-то решительно, нежно… но потом…
Потом – едва оторвалась, выдохнула…
– Это называется поцелуй, друг мой.
– Поцелуй… Здорово! Еще будем?
Упал на пол альбом. Сползла с девичьих плеч блузка…
– Высокородная Эльда! Нам дальше полоть?
Черт!
Хорошо, хоть постучались. Вежливые.
– Да-да… Я сейчас гляну.
Девушка быстро облачилась в халат, вышла, велев Альду сидеть тихо и ждать. Прошла в дальний конец теплицы, где работали юные муны. Кого-то похвалила, кого-то и поругала, наметила фронт работ.
– Смородину собирайте. С каждого – по четыре кружки.
– А какую именно, высокородная Эльда? Красную или черную?
– Да любую.
Когда девушка вернулась в лабораторный закуток, Альд засмеялся:
– Высокородная! Ты блузку забыла надеть.
– Ой! И впрямь. Ладно, сейчас переоденусь.
Эльда сбросила халат… И юноша уже был рядом, обнял… И снова поцелуи, и жаркие объятия, и… Впрочем, дальше поцелуев дело не дошло. Пока…
На следующий день все повторилось. И на другой день. И потом… Томительные чувства обоих выплескивались в экстазе, бурно зарождающаяся любовь крепла с каждым днем, с каждым часом, с каждым мгновением…
Впрочем, хватало времени и просто для дружеского общения. Больше говорила Эльда… она и знала больше.
– Что такое генномодифицированные продукты? Ну-у… как тебе объяснить. Постараюсь… Это древняя наука. У нас вообще здесь много древних вещей. Вот, к примеру, как думаешь, почему твоя роба никогда не мнется, не рвется и почти не пачкается?
– Наука?
– Вот именно. А обувь? Вот эти твои мокасины… Не промокают, но, вместе с тем – дышат. Садятся точно по ноге – подходят каждому… Что? Что такое фаланстер? Как – что? Ах, откуда такое название? Ну… даже и не знаю. Нет, читала что-то. Но, настолько скучно – до конца не осилила. Кто-то из древних авторов воображал себе идеальный мир. Фурье, Оуэн? Или Достоевский, Чернышевский. «Четвертый сон Веры Павловны».