Слегка отпустило, когда Тар понял: да ведь он… моргает! Это не тьма его окутывает, а всего лишь закрываются глаза.
Заныли щупальца. Тар опустил взгляд и смотрел, как его конечности уменьшаются, сжимаются, становятся тоньше. Ощущения были крайне болезненные, но по-настоящему больно стало, когда начали деформироваться кости.
Из щупалец исчезла прежняя гибкость, и они стали превращаться в ужасные человеческие руки, которые с трудом можно согнуть, да и то лишь в нескольких местах.
Странный звук донесся до Тара: хриплый, высокий, исполненный страдания человеческий крик. Сколько длился этот жуткий вопль, понять он не смог. Казалось, что бесконечность. До того самого момента, когда Тар осознал, что кричит он сам. И после этого ужасный крик продолжался еще одну бесконечность…
Свет, наполнявший тело и разум, стал болью, а боль – светом. Они слились в каком-то вселенском экстазе, являя собой суть мироздания, потом разобрали Тара на мельчайшие частицы, а затем… исчезли, оставив после себя лишь бездонную тьму. Огромную, повергающую в ужас, уничтожающую сознание.
– Аааа, – вновь услышал Тар свой голос.
И открыл глаза.
Он по-прежнему шагал по каменистой земле, внутри Поля Смерти.
Сквозь черно-прозрачную массу виднелся занимающийся рассвет. Казалось, что силы оставили Тара – ему с трудом удавалось переставлять ноги. А вскоре пришлось полностью остановиться, чтобы не упасть. Поле продолжало двигаться, но идти за ним Тар больше не мог. Студенистая масса вокруг становилась все тоньше и тоньше. Горечь отчаяния подступила к горлу: ничего не получилось, он не справился, не прошел восстановления! Как же теперь открыть крышку на боку серва? Поддавшись гневу, он сжал кулаки… Кулаки?
Тар с удивлением посмотрел на свои руки, сжал и разжал пальцы, потом оглядел всего себя…
И едва не задохнулся от восхищения!
Так у него все-таки получилось! Получилось! Он стал человеком!
Эмоции захлестнули его. Казалось, что он вот-вот взорвется от их избытка и от ощущения невероятной силы, наполняющей тело… И не просто тело, а великолепное творение природы! И почему старейшины говорили, что нет ничего хуже, чем быть человеком?! Наоборот!
Эти пальцы… он сжимал и распрямлял их, привыкая к новым ощущениям. Мускулы, кожа, ногти… Они великолепны, невероятны, потрясающи!
А как… как это было прекрасно… моргать. Просто моргать.
Восторг и радость так захватили, что Тар даже не заметил, как Поле Смерти полностью выпустило его из своего чрева.
Он чувствовал себя так, словно всю жизнь провел в заточении в ужасной тюрьме из чуждой, противоестественной оболочки – тела осма. А сейчас освободился, вернул свое истинное состояние.
Теперь он знал, какими рождались его далекие предки и кем должны стать его дети. Людьми! Такими же прекрасными существами, что населяли эту землю раньше… И какие сейчас обитают в Кремле!
А нео собираются их уничтожить! Нельзя этого допустить!
Тар осмотрелся. Как он помнил, зрение придет в норму еще не скоро, но пока бывший осм сумел все же различить очертания зданий и узнать местность. Не так уж далеко он и ушел за ночь. Надо вернуться и найти серва.
Тар сделал несколько неуверенных шагов, привыкая к новому телу, а потом побежал. Сначала спотыкаясь, падая, ударяясь о камни, торчащие из земли, но не обращая на это внимания. Потом все увереннее, ровнее, ловчее.
Он осваивался на ходу, радуясь и веселясь, словно детеныш… нет, как ребенок. Люди ведь так называют своих детей. Его ноги – быстрые, мощные, упругие. Впервые в жизни бег приносил столько удовольствия.
Серв находился там, где Тар его оставил. Да и куда ему было деваться без лап?
Тару казалось, что его руки такие сильные и умелые, что сами разбрасывают камни, укрывавшие робота. Хотелось что-то делать этими руками: хватать, кидать, поднимать, даже просто держать и ощущать предметы кончиками пальцев, ладонями.
Добравшись, наконец, до заветной крышки, Тар с нескрываемым наслаждением вложил пальцы в выемки.
Щелчок – и информационный экран поднялся из недр серва.
– Показывай! – Тар сказал это громче, чем нужно, но он просто еще не успел насладиться своим голосом и новым горлом.
– Ты изменился, осм, – меланхолично проскрипел робот. – Ты починишь меня, как себя?
– Видно будет! Показывай!
Прямоугольник информационного дисплея засветился голубым. Потом подернулся рябью, но почти сразу вернул прежний цвет, только уже с вкраплениями каких-то белых комков.