расстоянии. Помимо воли ратник замедлили шаг по мере приближения к неведомому. На стенах и потолке висели какие-то органические наросты, испещренные полосами, но только не белыми, как в случае с мурашами. Эти росчерки имели голубоватый отсвет. Самим предметы, казалось, дышали, вздымаясь и сокращаясь, отчего голубые, мерцающие росчерки, то расширялись, то истончались. - Мне показалось, что внутри что-то шевельнулось, - отпрял от нароста Мираторг, - похоже, что там есть что-то живое. - Может быть, вскрыть одну из этих штук? - Думаю, что хуже от этого не станет, - дал добро на эксперимент, Владислас. Он и понятия не имел о том, насколько же в этот миг ошибался. 6.5 Место, в котором сейчас была Королева, было особенным. Здесь находилась её надежда и её проклятье - яйцо маленькой Королевы. Надежда была в том, что эта особенная личинка, в пору созревания, была способна повелевать муравейником, если с ней, с Королевой случиться беда. Личинка Королевы будет управлять своим народом так же мудро, как и его прежняя повелительница. А в чём же тогда беда, исходящая от этого яйца? Всё просто - в муравейнике не может быть двух Королев, и при любом удобном случае молодая Королева, она же Принцесса свергнет свою мать, так же, как и сама Королева в своё время. Однако, противоречие крылось уже в том, что не смотря на всю опасность, которая непременно будет исходить от Принцессы, Королева искренне любила своё дитя. Сигнал, о том, что личинку потревожили, достигла усиков Королевы в тот миг, когда она, со всем материнской любовью ухаживала за особенным яйцом - в том, где своего часа ожидала её смерть и надежда. Хотя потревожили личинка впервые видела тех существ, что сейчас стояли рядом с ней, генетическая память, выложенная в мозг насекомого Королевой, безошибочно распознала непрошенных гостей. Опять эти мерзкие двуногие! И среди них один из тех с кем муравейнику довелось пересечься совсем недавно. Армия Королевы была ещё слишком мала для того, чтобы она могла призвать своих воинов на защиту муравейника. Проклятые двуногие пришли именно тогда, когда Муравейник был критически уязвимым. Это означало лишь одно - Королева, которая всегда находилась под защитой сотен своих подданных, должна была выйти из вечной тени вперед и разобраться с вторжением. Королева легко заскользила по коридорам туда, где сейчас находились двуногие. Именно в этот миг один из мягкотелых уничтожил ее дитя. Не в силах сдержать боль утраты и нечеловеческую ярость, Королева вскрикнула. 6.6 Безупречно отточенное лезвие клинка Мираторга рассекло кожистый мешок. В потоке слизи, на бетонный пол упала бесцветная полупрозрачная личинка. Насекомое было еще не до конца сформировано, но то, что это была личинка мураша - ошибиться было невозможно. Поскальзываясь на слабеньких конечностях, мураш раз за разом падал на бетонный пол, и при этом обиженно щелкал жвалами. Похоже, что момент для того чтобы вылупился из яйца ещё не настал и насекомое потревожили слишком рано. Но в этом-то и была удача их небольшого отряда. Владислас был уверен, что догадка, которая острой иглой пронзила его мозг, появилась не только у него в голове: - Яд, на который было возложено столько надежд, не смог уничтожить насекомых полностью. Новое поколение не погибло, как прежнее, устилающее своими телами коридоры Торгового центра, а всё, что сейчас они видели перед собой, являлось огромной кладкой яиц. Сотни, а возможно, даже тысячи идеальных убийц ждали здесь своего часа. И если все эти особи, через небольшой период времени, окончательно сформируются и вылупятся из яиц, то Люберцы ждут очередные неприятности. И, может так статься, что неприятности эти будут для них последними, так как ни одного жителя в Люберцах больше не останется. Они не имеют права выпустить это зло в мир! С этой мыслью, Владислас обрушил свое оружие на насекомое, одним размашистым ударом размазал его по бетону. И в тот же миг откуда-то из дальнего коридора донесся гневный клекот. 6.7 - Что это было? - словно удара током, дернулся Алехно. - Неприятности, - произнёс Владислас, вглядываясь во тьму. - Большие неприятности. Крепче сжав оружие, вся команда замерла, ожидая атаки. Шорох хитином, казалось, шли из каждого угла этого огромного подвала. - Апанас, выпусти несколько стрел-факелов! - крикнул Владислас. Упрашивать лучника не пришлось - одну за одной он выпустил вглубь подвала пять стрел. К древку стрелы была прочно примотана, пропитанная горючим составом тряпица, которую Апанас поджигал, от предусмотрительно протянутого в его сторону факела, с которым в подвал спустился Алехно. Каждая выпушенная стрела впивалась в яйцо, висевшее под потолком, а круг жадно вспыхивающего огня отвоёвывал у тьмы очередной кусок пространства. И каждый раз, после попадания стрелы в личинку, невидимая во тьме подвала тварь, издавала злобный клекот, словно чувствовала каждое ранение и смерть насекомых. Естественно, это не могло не напрягать, и потому, очередная, ярко вспыхнувшая стрела, выхватившая из тьмы гигантского, ростом под самый потолок, безобразного монстра, заставила всех вздрогнуть. Перед ратниками, во всей своей красе, стояла Королева. 6.8 - Да ну, нафиг! - выдавил из себя Мираторг, медленно пятясь спиной в сторону выхода. Это гигантское насекомое было в разы отвратительное, чем мертвые мураши, которых они видели во всех мельчайших подробностях, в коридорах Торгового центра. Однако, в отличии от тех же мурашей, эта громадина была живой! - Что делать будем? - сглотнув ком, сжимающий горло, просипел Алехно. В голове Владислава возникла одна «гениальная» идея, не сказать чтобы уж такая оригинальная, скорее даже, древняя как мир и той же самой древностью проверенная: - Бе-жать!!! 6.9 Темп взяли хороший, поэтому на ступеньки взлетели за доли секунды. - Алехно! Кидай вниз бомбу! - закричал Владислас, ухватив за локоть улепетывающего механика. Конечно, руки у Алехно, как у механика и взрывотехника, были золотые, вот только как у ратниками, немного кривоватые. И Владислас должен был предвидеть то, что случилось в следующий миг. Запалив небольшой фитилек гранаты, в глиняной оболочке, Алехно от души замахнулся. Вот только, то ли из-за волнения, то ли из-за того что ему просто не повезло, он поскользнулся, выронил гранату, которая поскакала вниз по ступеням, а сам покатился следом. Владислас успел поймать механика за шиворот лишь самыми кончиками пальцев, но сумел удержать его, а затем рывком выдернул Алехно с лестничного пролета, переместил его в безопасную зону, под защиту несущей стены. Взрыв сотряс здание, уронив Владисласа и Алехно на пол. Клубы пыли вырвались из проема, снизив видимость до абсолютного нуля. Владислас, испытывая последствия контузии, кричал в мутную пелену, пытаясь нащупать пропавшего куда-то Алехно. Что-то цепко ухватило Владисласа за лодыжку. Ратник извернулся, взмахивая огромными молотом, для того чтобы обрушить его на голову огромного муравья, но это был Алехно. Владислас, все ещё не слышал того, что говорит механик, но по жестам понял, что тот завет его за собой. 6.10 Алехно о чем-то говорил, но гул в голове Владисласа не давал возможности расслышать ни единого звука. Однако, язык жестов ратник понимал: механик держал на ладони ещё одну гранату и указывал на проем в стене и следующую за ним пустоту - там где раньше был лестничный пролет, ведущий в подвал, теперь ничего не осталось. Владислас кивнул, соглашаясь с тем, что бросить в этот гадюшник, притаившийся внизу, ещё одну гранату - очень недурственная идея. Алехно поджигал фитиль, когда из клубов пыли, скрывающий провал лестничного пролета, вынырнула безобразная голова монстра. Огромные жвала без труда перехватили тело механика посредине туловища. Рывок - и тело Алехно лось на две части: ноги упали в провал лестничного коридора, а верхняя часть туловища полетела в противоположном направлении, туда, где сквозь оседающую пыль показались Мираторг и Апанас. Когда мертвый механик рухнул прямо под ноги своим боевым товарищам, в сведенной посмертной судорогой руке он продолжал сжимать гранату, горящий фитилек которой в тот же миг скрылся в глиняной оболочке. Спасаться бегством было уже поздно. Ребята просто смотрели на Алехно. А затем грянул взрыв. Взрывная волна, словно обезумевшей зверь, рванула Владисласа, унося его тело в провал лестничного пролета. В темноту. Туда, где не было ни света, ни звука, ни проблеска сознания.