стрые как бритва, когти второго хищника. Теперь Владислас стоял посреди клетки, а лапы, тянущиеся к нему сквозь решетки не дотягивались до его тела, буквально, считанные сантиметры. И всё бы ничего - это некомфортное состояние, тем не менее, гарантировало хоть какую-то относительную безопасность, но Владисласа ужасно напрягало возможность того, что если ещё одна тварь запрыгнет сверху на прутья клетки, то опустив в щель папу она, в отличии от своих напарниц, стоящих на земле, легко до него дотянется. Если же, пытаясь избежать нападения сверху, он присядет, то тут же станет жертвой тех тварей, что пытаются дотянуться до него с противоположных сторон. И только ратник в изгнании об этом подумал, как сверху до него долетел звук приземления могучего, пружинистого тела... 3.4 Выстрел, грянувший в ночной тишине сорвал дорожника с клетки. После второго выстрела кубарем покатилась по асфальту ещё одна тварь, стоящая у борта клетки. Последний хищник не бросился на утек, как это сделало бы любое другое нормальное животное, а рванулся в сторону укрытия, в котором до нужного момента притаился Шерстяной. Тот как раз занимался тоем, что неторопливо перезаряжал использованные патроны. Ночному дорожнику за считанные секунды удалось оказаться почти вплотную к Шерстяному. Однако, почти - не считается. Когда до человека оставалось лишь дотянуться лапой, прозвучал ещё один выстрел, смявший, некогда грациозное животное, в бесформенный ком плоти. Шерстяной вышел из глубокой тени, которая скрывала его и от хищников и от не менее внимательного взгляда Владисласа (которого умело использовали, как приманку для диких ночных охотников), так и стоящего столбом посредине клетки. - Скворечник прикрой, а то петушок вылетит, - прозвучал тихий и трескучий, как ночной костер, голос Шерстяного. До Владисласа не сразу дошло то, о чем сказал ему Шерстяной, поскольку Владисласа шокировал сам факт того, что человек, которого он считал глухонемым, все прекрасно слышал и понимал, просто игнорируя его обращения. Только через несколько секунд Владислас запоздало понял о чем же сказал ему Шерстяной и начал торопливо поправлять штаны. А ещё через несколько секунд Владислас вновь накинулся на своего стражника с расспросами, но тот словно и не говорил минуту назад, совершенно не обращал никакого внимания на своего пленника. Десятью минутами позже Владислас, наконец, сдался и, завернувшись в теплую шкуру, вновь погрузился в сон. 3.5 Во сне Владислас видел поистине сказочное видение, где главным блюдом было сочное шкварчащее мясо. Люберецкий богатырь хотел взять самый большой и аппетитный кусок, для того чтобы вгрызться в него зубами, но его постоянно что-то отвлекало. А затем кто-то начал трясти его за плечо. Просыпаться и уходить из такого чудесного гастрономического сна совершенно не хотелось, но неизвестный был настойчив и ратнику пришлось открыть глаза. Перед ним, хвала святым, словно вырвавшись из недавнего сна в реальность, дымилось горячее мясо. Естественно, что никакого волшебства в этом чудесном появлении не было - пока Владислас спал, Шерстяной разделал одного из дорожников и приготовил мясо на костре. Как бы там не было, а за это Владислас был искренне ему благодарен. И даже пообещал себе, что когда представится такая возможность убьёт Шерстяного самым быстрым и, по возможности, наименее безболезненным способом. 3.6 Когда Владислас проснулся, повозка уже двигалась по разбитому шоссе. Фенакодусы, как и пленённый люберецкий ратник пережившие эту ночь, бодро цокали копытами по асфальту. Шерстяной сидел на козлах и время от времени корректировал направление повозки. В основном дорога была прямой, но иногда на пути возникали препятствия (давние воронки от взрывов, некоторые из них были заполнены водой, превращая их в небольшие болотца, деревья, пробившие асфальт, то там, то здесь, ну, и конечно же, вездесущие поля смерти, а как же без них), которые необходимо было объезжать. Практически весь день Шерстяной ехал расслабленно, и только ближе к вечеру, когда участок шоссе по которому они ехали стал на удивление ровным и прекрасно сохранившимся, он начал всё чаще и чаще крутить головою по сторонам. Причина его беспокойства открылась спустя несколько минут: из лесочка, расположенного в метрах пятидесяти от дороги, взревев мотором, выехал мотоцикл, до этого стоявший в засаде. Едва лишь заслышав рокот двигателя, Шерстяной начал нещадно стегать фенакодусов, заставляя их нестись вперёд так, точно повозку начали преследовать демоны. Люберецкому ратнику не доводилось воочию видеть работающую автотехнику, но Ерема показывал ему картинки с машинами, и мотоциклами в том числе. Именно поэтому Владислас и определил, что данное транспортное средство не является автомобилем, а мотоциклом с коляской. Владислас не имел ни малейшего понятия о том, какой марки был этот мотоцикл, но то, что он был мощной техникой, для него было бесспорно. Прильнув к прутьям решетки он, забыв об опасности, глазел на чудо довоенной техники, понимая, что, вполне возможно, другого раза увидеть подобное собственными глазами уже не доведётся. За рулем мотоцикла восседал мужик со спутанной бородой и защитных очках. За ним, чуть повыше, сидел ещё один, который, скорее всего, был в этой мотоциклетной банде за главного - он что-то громко говорил водителю (скорее всего координировал действия и отдавал приказы) водителю, и тем, кто сидел в коляске. А таких там оказалось трое: причем сидели они так, что последний ехал почти на высоте стоящего человека, второй - на пол метра ниже, а первый, если считать от носа коляски, совсем низко. Причина столь интересного расположения открылась для Владисласа пару секунд спустя, когда мотоцикл вырулил с просёлочной дороги на шоссе и каждый из разбойников, сидевших в мотоколяске, направил ствол в сторону повозки. Оружие держали так, чтобы ненароком не подстрелить того, кто сидел ярусом ниже. Как бы не было люберецкому ратнику интересно глазеть на диковинную мотоколяску, но когда грянул первый залп, он тут же упал на деревянный настил клетки. Две пули, высекая искры, врезались в прутья, а третья попав точно в стекло за спиною Шерстяного, просто срикошетила куда-то в сторону, не оставив после себя ни трещины, ни скола. Похоже, что первоначальная версия, выдвинутая Владисласом, о том, что стекло это не простое, теперь имела вполне наглядное доказательство. Выпустив впустую ещё пару драгоценных зарядов, которые по стоимости равнялись золоту того же веса, что и улетевшие в белый свет, как в копеечку, пули, главарь мото банды понял свою ошибку и отдал стрелкам приказ не тратить боеприпасы понапрасну, а водителю - догнать повозку и оказаться рядом с ней на соседней полосе, для того чтобы извозчика смогли беспрепятственно снять выстрелом с боковой стороны. Шерстяной, как оказалось, тоже был не лыком шит, и как только раскусил задумку грабителей начал вилять повозкой, не давая возможности водителю мотоколяски его обогнать. Естественно, что в отличие от двигателя внутреннего сгорания, приводящего мотоцикл в движение, скакуны, из плоти и крови, рано или поздно должны были устать, но пока Шерстяной делал все возможное для того чтобы не пропустить вперёд технику, принадлежавшую разбойникам. Сейчас, даже сквозь отчаянный цокот подков и рокот мотора, Владислас мог расслышать вопли предводителя моторизованной шайки, адресованные Шерстяному: - Э-э-э, спопэ! Спопэ, я сказал! Наверняка, эти истеричные вопли слышал и Шерстяной, вот только он ещё не настолько тронулся рассудком, чтобы подчиниться требованиям того, кто первым делом, как повозка остановится, стащит его с козел и собственноручно перережет горло. Как бы долго удача не сопутствовала им, но и у неё иногда бывают выходные, ну, или хотя бы, небольшие перекуры. А началось все с того, что по правую сторону от шоссе начиналась грунтовая дорога, некоторое время идущая параллельно асфальтовому полотну. Именно на эту грунтовку мотоцикл и свернул, для того чтобы начать стремительно нагонять повозку. Не смотря на откровенно дерьмовую ситуацию, Шерстяной, как и в случае с ночными шоссерами, в панику не вдарился, и голову от страха не потерял: вместо этого, он взял в правую руку ружье, и как только мотоцикл оказался в зоне поражения, почти не глядя, выстрелил в сторону преследователей. Результат одного единственного выстрела был весьма впечатляющим. Нет, он не пристрелил водителя, или главаря, оказавшихся в секторе обстрела! Его пуля просто попала в двигатель. Конечно, он не взорвался, окутав мотоцикл вспышкой слепящего огненного шара, как бы сильно этого не желал Владислас. Всё было намного проще - мотоцикл моментально сбросил скорость, а из пробоины, оставленной пулей, повалил такой густой дым, что из-за него водитель практически перестал видеть дорогу, что могло сыграть с ним злую шутку. В конечном итоге так оно и случилось - мотоцикл, управляемый практически ничего не видящим водителем, влетел в придорожную канаву и, едва не перевернувшись, замер у обочины. Оглашая округу трёхъярусными матами, грабители, в приступе неконтролируемой ярости, выпустили вдогонку по мчащейся на всех парах повозке ещё несколько зарядов, так и не настигших своей цели, а немного погодя, как дым, растаяли в сгущающемся вечернем сумраке. Лишь после этого Шерстяной начал понемногу сбрасывать скорос